– Интересно, будут меня искать или нет, – проговорила Аня.
– С таким – нет. Тогда все дурки лопнут.
– Понятно.
Они пошли к пешеходному переходу: Аня – чтобы сесть на обратный автобус, Даша – к своему дому. Поговорили о диагнозах, о планах на будущее, обменялись телефонами и расстались, надеясь, что ненадолго.
Этот разговор помог Ане стряхнуть с плеч дурной сон, и, снова оставшись в одиночестве, она вспомнила о нём только хорошее. Там была бабушка, с которой они всегда будут вместе, потому что Аня носит её в себе. Хорошо, что этого у неё никто не отнимет, даже если это трудно. И хорошо, что таблетки выброшены именно здесь, – так мама ничего не заметит и не задаст лишних вопросов. После одного укола можно просто отоспаться – это Аня и поспешила сделать, доехав до дома.
На следующие пару дней бессонница отступила, и всё пошло своим чередом – нити вернулись. Начался новый семестр, и они доставляли боль снова, вот только теперь Аня решила терпеть. Зато чиста была совесть перед бабушкой. Она ведь, будучи когда-то одна в глухой деревне, справилась. Хотя… была ли она одна? Родила же она от кого-то маму, значит, уж кто-то близкий у неё всё-таки был.
Бабушка всегда рассказывала о своём детстве и молодости односложно и двусмысленно, и ясной картинки у Ани так и не сложилось. Бабушка так и не раскрылась до конца, осталась загадкой. Но что бы там ни случилось, она справилась, а значит, могла показать дорогу.
Она виделась везде, где Аня только могла о ней помнить. В чёрных мокрых ветвях кустов по утрам, когда приходилось ехать на пары в самую рань. В облаке газов, летящих из выхлопной трубы автобуса, куда Аня не могла пропихнуться, до того он был набит людьми. Во тьме закрытых век, когда она наконец дожидалась новой маршрутки, конечную которой назначили на соседней остановке, и усаживалась на самое дальнее место, чтобы никто не тронул и можно было вздремнуть.
«Покажи мне дорогу, ба. Пожалуйста», – мысленно просила Аня, проваливаясь в грёзы.
И дорога рождалась.
На другом берегу Аня открывала глаза, готовясь проснуться до конца, и видела, как мелькает сзади водная рябь, где проглядывалась уже не бабушка, а мама… и кто-то ещё, точно кто-то ещё. А потом был весь из себя квадратный, чуждый центр города, где несмотря ни на что приходилось учиться.