Мила уже занесла кисти над клавиатурой, как вдруг какой-то совсем неизвестный яркий звук и вместе с ним такая же совершенно новая шальная чья-то – точно же не её, не Милы, мысль – пронзили все сознание:
– А кто сказал, что это навсегда?
Мила даже прикрыла рот рукой и обернулась.
– Неужели это прозвучало вслух? И что это вообще было?
Неизвестный звук – оповещение о сообщении в её же собственном телефоне – если всегда жить в бесшумном режиме, то действительно покажется неизвестным.
А мысль?.. Не успела Мила к ней приблизиться – в кабинет забежала Женя, помощница начальницы, и каким-то заговорщицким шёпотом, часто моргая и почти подмигивая, сообщила, что Милу вызывают.
В небольшом, сплошь заставленном всякой всячиной кабинете Изабеллы уже собрались сотрудники и слышался какой-то взбудораженный гул.
– Коллеги! У меня гениальная идея! Рассаживайтесь, записывайте, запоминайте, это будет великий день – наша жизнь больше не будет прежней!
Это было обычное – если вообще можно в этом случае применить данное слово – начало собрания в кабинете директора. Мила машинально записывала в блокнот буквально каждое слово, почти не вслушиваясь и совсем не вдумываясь в их значение. Эта быстрая стенография словно защитным рвом отгораживала Милу, не способную сейчас ни в чем другом участвовать, кроме своей собственной жизни, от гениальных «прожектов» начальницы.
Короткие, как всегда у Изабеллы, сроки, выдающиеся, как обычно у неё, ожидаемые результаты, бесконечные списки обязанностей и немыслимые объёмы работы для каждого сотрудника…
Весь коллектив загорелся, все воодушевлены и готовы броситься выполнять, достигать и рапортовать…
– Согласитесь, это гениально? Как мы раньше до такого не додумались? Вас назначаю руководителем проекта! Вы рады? Это словно специально для вас? Мила? Вы меня слушаете? Да, бросьте вы строчить!
Мила не сразу поняла, что обращаются к ней.
– Я? Спасибо. Да. Я сейчас не могу… у меня…
– Мила, давайте пожалуйста, всё заново и без этих «не могу и не сейчас». Вы разве забыли, в нашей компании нет слова не могу – должен, значит, можешь.
– Да, – промямлила Мила.
В душе поднималась буря – всё Милино нутро протестовало и сопротивлялось: вспомнился маленький шумный агрегат, долбящий асфальт – Мила снова почувствовала себя этим разрушителем, но в данном случае разрушителем самой себя.