Ну да, конечно, дети, их судьбы, их семьи, дети детей… Всё это безусловно важно и очень нужно, и всего этого она, безусловно, ждёт и хочет, но это всё не то чтобы она сама – это её продолжение, совсем не требующее больше её непосредственного участия…
А где же она, Мила, с её собственными желаниями, чувствами и поступками?..
Нет, сегодня, видимо, вечер только вопросов – ответы если и придут, то в другой раз.
Еще немного посидев, Мила медленно поднялась и поплелась в ванную – готовиться ко сну или бессоннице.
В спальне Мила сначала подошла к окну и широко его распахнула, подставила лицо под обжигающую прохладу ночи, посмотрела вверх, потом вниз… Какое-то гнетущее и липкое, тревожное и пугающее состояние её сковало и вдруг… Сквозь пелену бессознательного прорвался такой знакомый и такой некогда неприятный звук движущихся по дороге за окном автомобилей.
– Ших-ших, ших-ших, жив-жив, жив-жив…
– Вы серьёзно? – Мила даже невольно улыбнулась.
Ну да, я живая – я человек, живущий свою жизнь, и в этой жизни есть место всему – и началу, и окончанию,
и юности и старости,
и радости и размышлению —
и то, что мне сейчас совсем нерадостно и я не знаю, как и зачем всё это, совсем не означает, что этого «как и зачем» нет. Это лишь значит, что я их ещё не нашла… И раз я об этом думаю, значит, у меня есть все шансы – найти или создать их для себя самой.
Мила прикрыла окно, легла и, кажется, ещё на пути к подушке, провалилась в сон.
Утром Мила проснулась достаточно бодрой. Завтракала, собиралась на работу, уговаривала себя на ещё один новый день. Даже смогла себя убедить, что с мужем совсем не конец и никуда она не опоздала – всё у них ещё будет хорошо – как же иначе?
Просто ей сначала необходимо разобраться с собой.
Уже перед самой дверью в офис вспомнилась дурацкая, а может и нет, фраза из какого-то женского журнала: «Когда женщина меняется, её мужчина тоже меняется или… меняется».
– Нет, только не это, – подумала Мила и включила в телефоне звук – вдруг муж позвонит или напишет – и решительно шагнула в свой кабинет.
Неоновый свет офисного освещения слепил глаза, звук уже успевших накалиться ламп настраивал на долгую монотонную работу: стандартное приветствие компьютера, жужжание трудяги-принтера где-то в соседнем помещении – всё было знакомо и привычно до оскомины.