Учеба давалась ему легко. А вот в школу ходить не любил. Как раз
тот самый случай, когда котелок варит и скорее всего с Интеллектом,
или Разумностью, как его называли местные, у пацана полный порядок.
Но лень-матушка очень даже может пересилить, похоронив неплохие
мозги. Одна надежда, что с возрастом Петька все же возьмется за
ум.
— Ну вы чего, опоздаем же, — недовольно пробурчал поджидавший
Николай.
— Ну как рыбалка? — поинтересовался Григорий.
— А ты откуда... — начал было и осекся сосед, бросив на друга
подозрительный взгляд.
— Ну так пока коровник чистил, мамка твоя заходила глянуть, —
ничуть не стушевался он.
Колька еще несколько секунд смотрел на него испытующим взглядом,
но потом тряхнул головой, словно отгоняя какую-то глупость, и
ответил:
— Хорошо порыбачил. Целый кукан наловил. Нам на пару дней
хватит, чтобы кашу сдобрить.
Знает о похождениях матери. Только представить не может, чтобы
его друг и сверстник мог к ней захаживать с тем же, с чем и другие
мужики. Оно вроде и втайне все делается, да шила в мешке не утаишь.
И ведь наверняка даже мамка Гришкина о муже догадывается, но молчит
и виду не подает. А что она может, мужняя жена? Только и остается,
что, сохраняя лицо, изображать неведение. А вот о сыне наверняка
ничего такого не знает. Он же чадушко еще неразумное. Даже
посвящение не прошел.
— Кукан рыбы — это дело хорошее. Слушай, Колька, сегодня
контрольная по арифметике.
— Ну?
— Ты вот что... За меня примеры решать не нужно.
— Понятно. Опять, значит, сам хочешь?
— Хочу.
— А потом батя тебя если не отлупцует, то под замок посадит.
Находило такое порой на Ивана, брался всерьез воспитывать сына,
вколачивая науку. И мужика где-то понять можно. Он ведь кровные
отдает за то, чтобы сын выучился. А тот неуды хватает.
— Ну и посадит, невелика печаль.
— Ага. Забыл, что в субботу с нахаловскими деремся?
— Ничего, и без меня управитесь.
— Может, и управимся, но с тобой оно всяко спокойней. Ты вот
что... Я решу за нас обоих, а ты там сам себе. Потом сравнишь. Если
управился, так тому и быть, а нет, так набело с моего листка
перепишешь.
— Ла-адно, — признавая правоту друга, согласился Григорий.
Вот ведь. Вроде и взрослый мужик. По сути, ему сейчас пятьдесят
четыре. Но детской непосредственности и бесшабашности в нем порой
столько, что хоть за голову хватайся. За каким лядом полез на то
дерево, через которое чуть живота не лишился? Хороший вопрос. Но
вот надо было ему, и все тут. И сейчас — одна только мысль, что
драка может пройти без него, уже задевала за живое. А ведь не был в
прошлой жизни драчливым, факт.