— Здорово, батя.
— И тебе не хворать, сынок, — ухмыльнувшись, прищурился
отец.
— Сколько уж о том говорено, батя. После посвящения Сила,
Ловкость да Выносливость будут капать в год по чайной ложке.
— Так и я тебе говорил. Иные эвон очки за ступени вкладывают, и
ничего, на жизнь не жалуются, — с хитрецой произнес Иван.
— Батя, ну чего ты опять?
— Ладно, умник. Ты лучше худобу не забудь обиходить.
— Все сделаю как всегда, — расстегивая на себе увесистую
парусиновую жилетку, заверил Григорий.
Одежка соскользнула с плеч и повисла на гвозде, вбитом в стену с
солнечной стороны, дабы просохнуть. Ее подросток сшил сам, своими
руками, как, впрочем, и остальной инвентарь. Приделал карманов,
которые набил песком. Так что весу в ней две трети пуда будет.
— Родителей-то не забудешь, когда в люди выбьешься? — все с тем
же прищуром поинтересовался отец.
— Нешто в себе сомневаешься, а, бать?
— Чего это?
— Ну так твоего же воспитания. Коли родителей и отчий дом
позабуду, знать, плохо ты мне в голову науку вкладывал.
— Эво-он ты куда загнул. А ну как ремня?
— Поздно уж ремня-то, батя.
— А в морду?
— Это, конечно, можешь. Если догонишь! — весело осклабился
парень.
— Научился, стало быть, бегать?
— Научился.
— Ну и пусть тебя, — отмахнулся родитель и пошел в дом, благо
жена уже звала к столу.
Поначалу Иван счел потуги сына блажью. Никто и никогда так не
делал. Нет, оно понятно, ухватки там разные, драки стенка на
стенку, карабканья на деревья и вообще на все, куда только можно
залезть. Опять же футбол, столь любимый пацанами. Но Григорий и
вовсе уж серьезно к этому делу подошел. Причем себя не жалеючи.
Когда сын попросил, Топилин раздобыл ему пару ломов. Помог
соорудить перекладину. Выменял у рыбаков добрый кусок парусины, из
которого сын пошил всякой всячины. Затейник, каких мало. Взять ту
же жилетку с песком. Гришка постепенно ее вес увеличивал, так ведь
она у него уже третья. Две другие так на нем и сопрели да
изодрались.
Правда, парень получался справный и весь ладный такой. Да
ловкий, шельма. Сам-то не говорит, но разговоры окрест ходят о том,
что в кулачных сшибках с другими слободками он из первых будет. А
школу так и вовсе уж год держит в ежовых рукавицах. Но при этом не
лиходействует, все делает по совести.
Опять же, Господь, он, конечно, может одарить милостью своей.
Кто бы спорил. Но ведь недаром же говорится: на Бога надейся, а сам
не плошай. Кто знает, возможно, и зря сынок надрывается. Но не
лежебока какой и цель в жизни имеет. А как такому не потрафить?
Глядишь, и выбьется в люди. Не то что батя его, не сумевший на
флоте подняться выше кочегара. А как сошел на берег, так далее
молотобойца не продвинулся. Целый день на верфи садит молотом по
раскаленным заклепкам. Вот и все достижение. Ну, разве что еще
пятеро здоровых и румяных деток. Тоже немало, если подумать. Их
ведь прокормить да выучить нужно. И они с супругой с этим
справляются, да получше кого другого.