– Чушь какая-то! Уверен, что всё
верно записал?
– Что тут записывать? – показал он
листок с шестью выведенными словами. – Ты точно помнишь каждое
слово? Ведь одна неверная буква…
– Проклятье!
День склонился к закату, и наступила
ночь. Слуга зажёг в комнате свечи.
– …Она хотела меня убить, – жаловался
я другу, отложив надоевшую книгу. – А говорила, что исполнит любое
моё желание, чтобы доказать свою преданность.
– Женщины! – изрёк Венди.
На полу валялся листок, исписанный
провальными переводами: «Не ешь заплесневелый сыр – подавишься
гусеницей» или «Не пей из лужи – простынешь». И ещё из
запомнившегося: «Дровами сыт не будешь». Может, это кэшнаирские
поговорки?
Я сидел на подоконнике, разглядывая
красную луну на расшитом звёздами небе. С озера тянуло прохладой и
запахами трав.
– Сказала «опасайся огня» на
саразийском. Хотела, чтобы я понял.
– Но министр тебя спас. – Венди нюхал
подаренную розу, и вид у него был преглупый.
– Да, но Кадемония… чего она хочет?
Не понимаю женщин. И Пати со своими секретами… Почему сразу не
сказала, что они с матушкой решили насчёт намерений Эсмирато?
И тут меня словно молнией
ударило.
Схватил книгу и быстро полистал.
– Милано рекато… В переводе:
ты не можешь жениться! – победоносно сообщил я. – Вот что сказал
Сопрано. Он против женитьбы Эсмирато!
– Это же хорошо? – оживился
Венди.
– Ещё бы! А где мои сапоги?
– Там, в саду.
Вот демоны!
____________
*Саматаро рекия вега. Милано рекато (кэшнаирский) – Не
время для глупостей. Ты не можешь жениться (слова Зуруса
Эль’Саапрана, сказанные принцу Эсмирато в библиотеке).
Два дня прошли незаметно. Тёмные
сидели в гостевой части дворца тише воды, ниже травы. И меня это,
признаться, устраивало. Так бы тихо и мирно выехали из Миргарда и
покинули пределы Саразирии. Я бы скучать не стал.
Сегодня предстоял знаменательный
день.
Морось оставила на траве дрожащие
капли росы, сверкающие золотыми бликами в янтарном утреннем
свете.
Сочувствующих набралось десятка два,
не считая императорской четы со свитой, военачальников, воинов
э’шер и охраны. Я поправил нарукавник с посеребренной пластиной, на
ней красовалась выгравированная лилия – герб нашей семьи. Проверил,
надежно ли закреплены ремни кожаной кирасы и поножи. За спиной
развевался синий плащ, пристегнутый застежками со вставками из
лазурита. Рядом топтался Венди, не хуже меня одетый в лёгкие
доспехи, и каждые десять вздохов проверял свои ножи.