Узнать бы, что там за невеста мне
уготована. Как-то уже свыкся с мыслью, что это Лилу-Анна, а тут…
Вечно у тёмных недомолвки и интриги. Ну что за «неотложные дела» у
Первой принцессы, что она не смогла прибыть на важный для каждой
девушки обряд? Пусть это Эль’Саапрана кому-нибудь другому
заливает.
Я даже надеялся, что Первая принцесса
не приехала именно из опасений быть убитой коварным врагом, то есть
нами. Другие подозрения мучили не в пример острее. Политика
политикой, а не хотелось бы брать в жёны чучело. Вот будет здорово,
если её лицо выглядит как подметки моих сапог, а фигура такая, что
лучше жениться на лунном бегермоте! Что
за ерунда – обручение вслепую? Я отцу, было, заикнулся, мол,
посмотреть бы, что там за девица, а он сразу: внешность не главное,
главное – душа. Что же он сам-то на первой красавице женился?
Посоветовать и я могу, а на деле?
На востоке розовело небо, заливисто
щебетали ранние птахи, пахло лесной свежестью.
Я спешился, бросил слуге поводья и
собрался ссадить с лошади Лилу-Анну, когда столкнулся с Венди,
торопившемуся к девушке с тем же намерением.
– Ты чего? – измерил я друга
требовательным взглядом. То, что Патриция его не замечает, вовсе не
повод цепляться к моей невесте. Пусть и временно исполняющей эту
обязанность.
– Ты не умеешь обращаться с
женщинами. Здесь нужен тонкий подход. – Он протянул руки к
Лилу-Анне.
– Это я-то не умею? – Да в меня до
седьмого пота – моего, кстати – вколачивали придворный этикет и
особенности обхождения с дамами.
Я отвёл его руки в сторону.
Перехватив мой взгляд, Лилу-Анна
заёрзала в седле и опустила глаза.
– Вот видишь – смущаешь девушку. Тут
надо деликатней, – снова потянул он к ней свои лапы, и я опять их
оттолкнул.
– Это я-то смущаю? Да ты всё утро
трындишь о её красоте и прелести маленьких ножек. Посторонись! –
отпихнул я его бедром и протянул руки к принцессе. В этот момент
она, видимо, устав от наших препирательств, попыталась слезть с
другой стороны лошади и с хрустом ломаемых веток свалилась в
кусты.
– Ваше высочество! – кинулись к ней
слуги, среди них мельтешило и лицо Сопраны. – Что с вами?
Только этого не хватало! Сейчас
начнётся… Девичьи слезы, охи, ахи… Канитель. Чего, спрашивается,
попёрся помогать? Вон Венди желанием горел. Сейчас бы обошлись без
драматизма.