Лилу-Анна вскочила на ноги с красным,
как луна, лицом и смущённо огляделась. В её волосах торчали ветки и
листья. Не обращая внимания на вопросы о своём самочувствии, она
подобрала длинные юбки и припустила бегом.
Чудная девчонка! Никогда таких не
встречал.
– Рот закрой! – посоветовал я Венди,
надеясь, что он не видел меня в таком же положении.
Церемония проходила без лишней
торжественности. Как только выловили невесту и привели к алтарному
камню, так и началось... Я с трудом подавил зевок, слушая
традиционные при обряде помолвки слова служителя. Лилу-Анна замерла
по левую руку от меня и будто даже не дышала, устремив взор куда-то
вдаль. В ладонях она стискивала букетик тряпичных лилий.
Постойте-ка, а не одну ли из таких подарили мне на игрищах? Неужели
это от неё?
– Обменяйтесь обручальными
браслетами, – отвлёк от мыслей голос служителя.
Лилу-Анна засуетилась, словно
надеялась обнаружить браслет в складках своего платья. Случайно
коснулась моей руки и обмерла, широко распахнув глаза.
– Ваши браслеты, – почтительно
склонился слуга, держа на бархатной синей подушке два изящных
украшения с красными камнями. Считалось, что рубенит,
символизирующий красную луну – хранительницу нашего мира, скрепляет
сердца. Что в нём заключена толика силы
самой луны. Что, даря рубенит, ты обещаешь человеку о нём
заботиться. Не знаю, сколько в этом правды, но, одевая на руку
Лилу-Анны браслет, я почувствовал, как в груди разливается тепло.
Лилу-Анна неумело – браслет то и дело выскальзывал из её пальцев –
закрепила на моем запястье знак обручения.
Мы стояли рядом, почти соприкасаясь
камнями в браслетах, слушая, как служитель возносит завершающую
обряд молитву Лагасу.
Что ж… То хорошо, что кончается.
Следующим пунктом значился пикник.
Пледы, разосланные прямо на траве, корзинки с фруктами и лёгкими
закусками, зонтики, укрывающие особо чувствительных дам от солнца.
Навес со столиком, за которым сидела императорская чета. Хмурые
физиономии кэшнаирцев. В воздухе витало лёгкое напряжение, но
ощущали его далеко не все. Э’шер внимательно следили за тёмными.
Тёмные за э’шер. А посреди этого недружелюбного обмена взглядами –
идиллическая картина мира и покоя – пикник. Порхающие бабочки над
полянкой с цветами одних и мрачный лес за спинами других только
усугубляли различия. А мне приходилось соприкасаться с обоими
мирами.