Через некоторое время всё ещё вздрагивающая от затухающих рыданий Таша была умыта, переодета в чистое платье и поставлена в угол. Поручив горничной присмотреть за девочкой, озадаченные воспитатели спустились вниз.
Варвара Ивановна особо хозяйских разборок не боялась: Дареев давным-давно сказал, что жить она будет в его доме столько, сколько сама пожелает, причём на полном обеспечении. Ну, пошумит Любовь Гавриловна, она всегда быстра на расправу, так это ж ненадолго ― день, два, она долго не сердится. Однако всё одно неприятно, что Таша вон чего учудила, на весь дом наскандалила. Хорошо, спальня родительская в дальнем крыле находится, а то и отца своими криками подняла бы, что совсем никуда не годится.
Мина переживала больше: ей совсем не хотелось из-за глупой невоспитанной девчонки возвращаться в Петербург, где придётся опять выслушивать нотации матери, терпеть её нудную опеку, и что самое неприятное, искать вновь работу, а хороших мест мало. К тому же неизвестно в какой дом попадёшь и как к тебе там отнесутся. Сама она ни с чем таким пока не сталкивалась, но слышать слышала, что встречаются среди нанимателей и хамы, и насильники, и просто неприятные люди. К тому же предусмотрительные хозяйки стараются брать в гувернантки женщин постарше, лучше некрасивых, а то и вовсе с какими-нибудь физическими изъянами, чтобы мужей в искушение лишний раз не вводить. Она же не относилась ни к тому, ни к другому типу ― довольно миловидная, с тонкой талией и нежной кожей. Чтобы избежать неприятностей и не остаться без средств, Мина давно научилась выглядеть невзрачно, безлико, серо, находя в невинном притворстве даже какое-то развлечение.
И что ж теперь всё насмарку?!
Кроме того, она обещала ради спокойствия матери, что в Петербург вернётся не раньше, чем через два года. Хотя это глупо. Как будто тут, в провинции, невозможно встретить людей, что живут и думают иначе чем простой обыватель.
Опасения обеих оказались напрасными. Любовь Гавриловна, помня о своём деликатном положении и предвкушая скорый разговор с мужем, гневаться не стала, лишь выслушала подробно, как всё случилось.
– Конечно, поведение Таши меня очень удивило, ― заметила она, ― Раньше ничего такого… Капризничала, но как-то в меру. Без истерик. Неужели всё из-за куклы? Странно. Она из-за игрушек никогда так не убивалась. Ну ничего, ничего, пусть постоит до вечера в углу, быстрей одумается. Куклу в руки неделю не давать и никаких поблажек. Пусть знает, что дозволено, а что нет.