Её сердце колотилось сильно-сильно: о, конечно, она знала это чувство. Именно это место она и надеялась найти у Истока Великой реки.
– Почему? – удивился Варн.
– Когда пытаешься запереть это в слова, оно всегда исчезает.
Варн несколько секунд молчал, потом понимающе кивнул, и Ойкью показалось: на самом деле он гораздо старше, чем кажется. Она подумала, не сказать ли ему об этом, но мальчик вновь заговорил первым.
– Зачем ты меня спасла? – спросил он, обратив к ней печальный взор.
Ойкью посмотрела в его глаза и не увидела в них своего отражения. Глаза Варна были глубоко-чёрные, как две пропасти со множеством звёзд внутри, и такие грустные, словно видели смерть Вселенной. Ойкью снисходительно вздохнула.
– Я спасла себя, глупый, – сказала она. – А ты – иди спать. Поздно. Или, наоборот, уже слишком рано.
…Ойкью уснула прямо за столом, сидя на табуретке и положив голову на скрещённые руки. За всё то время, пока была лодочницей, она научилась засыпать в разных неожиданных местах, так что уснуть, сидя за столом, казалось чем-то почти обыденным. Её разбудил вопль проснувшейся бабушки:
– Ойкью! Вредная девчонка! Опять седмичник кому-то подсунула? И как мне его теперь выпроваживать?!
– Как-как, отворотом, конечно, – сонно ответила Ойкью, но, стоило ей задуматься над тем, что, собственно, происходит, она подскочила, мгновенно проснувшись. – Погоди! Это Варн, и его никуда не надо выпроваживать. Дай человеку поспать!
– Здрасьте приехали, – бабушка застыла на одной из ступенек лестницы, ведущей наверх.
Вообще-то предполагалось, что седмичник действует как приворот, но в руках Ойкью это растение обретало совершенно неожиданные свойства. Никого приворожить ей ни разу так и не удалось, зато все жертвы её специфического – Ойкью и сама понимала это – юмора сразу засыпали глубоким сном. В итоге ей приходилось тащить этих несчастных домой, где бабушка, наконец, их расколдовывала.
«Это потому, что ты сама считаешь привороты такими скучными, что заснуть можно», – объясняла ей бабушка. В общем-то, бабушка была совершенно права – привороты ни капельки не развлекали Ойкью: когда она смотрела на чужое подобное колдовство со стороны, ей казалось оно грустным, глупым и чуточку противным.
Тем временем бабушка стояла и глядела на внучку почти обиженно: она сознавала, что явно чего-то не понимает.