Ночь шла своим чередом, под табачный дым, выпивку и плач по Косову, а гайдуков все не было. Я подумал, что они испугались. Ведь и правда, иногда такое бывает: самые страшные преступники, убийцы, насильники, короли и поэты отступают передо мной. Те, кто не гнушались никакого зла, не решаются встретиться лицом к лицу с самим злом. Я часто сам себя спрашивал: отчего это так? Понятно, что они ошибаются уже из-за того, что считают, что я это сплошное зло и что ничего другого во мне нет. Но они, глупцы, не понимают, что если бы я был сущим злом, то я был бы Богом. Потому что Бог это Бог для того, чтобы быть самим добром, а это то же самое, как и быть самим злом. Бог это Бог потому, что он только одно, и потому, что нет ничего другого. Все мы, остальные, от ангелов, людей и до меня, смешаны из добра и зла. А в ком чего больше, это уже другое дело. Так вот, они, те самые худшие из рода человеческого, – они боятся одного. Независимо от того, добро это или зло. И они не могут предстать ни перед Богом, ни передо мной. Они боятся меня и еще по одной причине. И тут они правы. Они знают, что я хуже их. А такие, как они, боятся только тех, кто хуже их, разъяренные трепещут только перед более разъяренными, жестокие – только перед более жестокими, грешные – только перед еще более грешными.
– А есть ли смысл ждать дальше? – спросил я Новака.
– Нельзя ждать пунктуальности от людей, не соблюдающих закон, – ответил он мне мудро.
– Хорошо, – сказал я, – подождем, а пока выпьем еще по одной кружке пива.
Мы спросили еще пива, и, так как Новак очень внимательно слушал гуслара, я даже не стал пытаться продолжить разговор с ним, а принялся оглядываться по сторонам, не попадется ли здесь какая интересная душа.
Никого.
Я решил, что с меня хватит, и сказал Новаку, что надо уходить, ждать здесь больше нечего. Новак с недовольным видом поднялся, ему, видно, хотелось слушать гуслара и дальше, и мы направились к выходу. Я сказал ему:
– Обязательно установлю этот инструмент, гусле, в аду, потому что если и найдется кто-то, кто любит огонь, то этого звука он точно не вынесет.
Новак посмотрел на меня угрожающе, но ничего не сказал. К моему удивлению.
Но в дверях, как с неба свалившись, возникли два низкорослых человека, один кривоногий и усатый, другой лысый и усатый.