– Давай вернемся.
– Ну, выпили мы еще по две. А может, они все-таки уехали, как и собигались? Мы опять на догогу. Опять глядим напгаво, налево. Ничего, как сквозь землю пговалились.
– А не вернуться ли в корчму? – решил помочь я.
– Именно так я и сказал, а не вегнуться ли в когчму?
– Да, а не вернуться ли?
– Выпили еще по две.
– Еще по две.
– Тут я говогю, а давай вегнемся опять назад. Они ведь далеко уже, если утгом выехали. Опять глядим напгаво, налево. Ничего. Нету их. Может, вегнуться в когчму?
– Может, вернуться.
– Вегнулись. Хозяин нам говогит: все кончилось, все выпили. Мы? Да мы всего несколько гюмок. А еще они, внизу. Что за они? Так австгийцы же. Внизу? В подвале? А лошади? Где их лошади? Они сказали отвести лошадей на луг, пусть пасутся. Значит, в подвале. Пошли в подвал. Заходим. Солдаты мегтвецки пьяны. Сбогщик налогов еще смотгел. Мы его пгигезали. Деньги взяли. Солдат оставили, с ними мы так обойтись не могли.
– Не могли, они глаз открыть не могли.
– Вы не можете прирезать того, кто на вас не смотрит? – Это мне было непонятно.
– Не можем. Мы их пытались газбудить. Но они были, как мегтвые.
– Как настоящие мертвые.
– Сбопцика налогов мы вынесли, тело закопали, чтобы никто не увидел.
– Но где же тут вампиры? – спросил я.
– А это позже, чегт.
– Рассказывай.
– Пгошел год, умег один человек. И мы его положили в тот же подвал. Австгийцы…
– Наши обер-капитаны…
– Ну да, наши обег-капитаны его нашли. Мы им донесли, понимаешь?
– Не понимаю.
– Потому что этот человек… – «Г» громко расхохотался. А за ним и «р».
– Что тут смешного? – спросил я и посмотрел на Новака, но он тоже не понимал и только пожал плечами. «Г», хохоча, уже валялся по грязному полу корчмы. «Р» держался гораздо лучше. Трясся от смеха, сидя за столом. Тут начали смеяться и за соседним столом. И за одним дальним. Не прошло и столько времени, чтобы я успел вспомнить свои последние десять добрых дел, а уже вся корчма дрожала от сербского смеха.
– Этот человек… черт, этот человек… – но, не закончив фразы, он тоже свалился от смеха на пол.
Я понял! Тот человек был похож на сборщика налогов. Они его подсунули, человека, который недавно умер, и получилось, что это как будто сборщик налогов. Через целый год, ну или там шесть месяцев, он выглядел совсем свеженьким. Вот что хотел сказать мне Шмидлин! Что его тело было прекрасно сохранившимся.