За такое понимание и принятие нужно поблагодарить (что я, в принципе, и сделал), но на душе почему-то было неспокойно. Наверное, я надеялся, что родители запретят, уверят, что и у нас жить неплохо, и вновь укроют крылышком заботы. Что обеспечат еще годами спокойствия. А тут – свобода, вот, Дима, забирай. А я почему-то снова запутался. И пока мама звонила брату и договаривалась о квартире, папа сидел за ноутбуком и спрашивал, купить ли билет на поезд до Москвы и на автобус до ближайшего вокзала, чтобы дать мне впервые побыть «взрослым и самостоятельным мужчиной», я сидел и думал, правильно ли поступаю.
И даже на следующий день не был до конца уверен.
– Я не вру. Они в самом деле не были против.
Самое удивительное: и мысли не возникало, что Тоня не захочет со мной ехать. Будто бы я настолько хороший спутник, что быть расстроенным предстоящим путешествием со мной мог только глупец. А Тоня казалась умной.
Я поставил точку в записке, отложил в сторону и принялся ждать Тоню. Хотел вновь посмотреть в ее болотные глаза и попробовать, утону ли. Прикидывал, что скажу, и видел, как изменится Тонино лицо. Не представлял даже печального, только счастливое.
Но Тоня так и не явилась.
Я просидел на заправке до шести вечера, листал журналы, шарился по полкам, а ее все не было. Часам к четырем позвонил Костику, но он сказал, что приедет позже – они всей семьей проверяли документы, которые нужно взять с собой. И я, устало вздохнув, завалился в кресло, забросил ноги на стол и принялся играть в «ферму» на телефоне. Глеб сидел рядом и болтал с какой-то девушкой, скорее всего, очередной пассией.
На улице мрачно для августа: с утра небо затянули тучи, поля скрылись за темно-серой дымкой, ветер принес запах мокрого асфальта. Дождя все еще не было, но отдаленно слышался гром, осыпавший землю ударами. Взрывы молний виднелись на горизонте, но не спешили нарушать нашего спокойствия. Ветер гладил сухие поля по колоскам и шевелил желтые головки подсолнухов.
Часы, казалось, замедлились, а радио барахлило из-за сильного ветра. Приходилось слушать тишину. Тони не было даже на темном горизонте. Будто бы она уже улетела на тучах к Москве и бросила меня. Хотя, конечно, ничего и не обещала.
Когда заветная цифра шесть укололась о стрелку, я решил-таки уйти, встал и протянул руку Глебу.