Третье – Света не была перфекционистом, но всегда старалась уложиться в задаваемые рамки. Это Герману особенно нравилось, что у Светы есть этот контроль над ситуацией, и она знает, как его достигнуть, при этом не пав жертвой невротического «я обязана это сделать». Время своё она любила, чужое – уважала, поэтому никогда не позволяла себе бездумно им распоряжаться. Герман на время внимание не обращал, только если это не касалось консультации, в остальном – он был свободен и нерасчётлив. Света его в этом плане тоже контролировала и частенько написывала, когда вернётся, если Герману это принципиально важно.
– Значит, родителей надо учить.
– У нас Поклаков учит.
– Ваш анестезиолог?
– Именно. Он так расскажет, что родители будут за своё чадо трястись в раз десять сильнее. Умеет он сказануть так, чтобы все поняли, не хиханьки да хаханьки тут, а целая наука и работа!
Работу свою Света тоже любила. Попала туда, куда хотела, выучилась на того, кого надо, и работает с теми, с кем всегда хотела. Деток она любила и любить не перестанет. Герман не мог себе представить такой ситуации, при которой Света от них бы отвернулась. Не отвернётся, не оставит, ведь у неё уже есть «её» детки, которые ходят именно к ней и ни к кому другому. Называют её тётей Светой или уважительно Светланой Васильевной и отдают свою любовь, иногда игрушки или сладости.
– Но я очень надеюсь, Гер, что у тебя всё пройдёт хорошо. – Она положила свою ладонь на его. Согрела своими холодными с улицы пальцами. – И чтобы… никто тебе ничего не говорил.
– Если уж будут, я придумаю, что им ответить.
– Знаю, но меньше волноваться не получается. Всё-таки такое место… А если ещё кто-то умрёт? Что же тогда делать?
– Тогда могут сказать, что новый психолог ещё более некомпетентен, чем предыдущий, – пожал он плечами. – Тамара Олеговна, может, и успокоится… Это психолог, на место которой я пришёл. Она очень плоха. Ей срочно надо уходить.
– Вот она и уходит. Трудно, да? Я бы тоже не выдержала, если бы узнала, что один из моих пациентов умер вот так… Точно бы не смогла. – Она покачала длинными каштановыми волосами и сжала пальцы с грубой коже. – Даже страшно представить, что бы тогда было… Это ведь горе и для родителей, и для бабушек с дедушками.
– Это так, – только и сказал Герман, а потом потянулся к Свете, обнимая её за плечи. – Плохая тема для разговоров у нас…