– Что это? – Спросил юноша у своего учителя.
Взглянув на книгу, которую держал Гадбранд, монах молниеносно выхватил тяжелый том из его рук и силой вывел ученика из зала.
– Больше не приходи. Ты постиг все, что можно было постичь, – с этими словами монах закрыл за собой дверь, оставаясь внутри.
Прошло несколько дней. Обучавший Гадбранда монах не объявлялся, будто и вовсе пропал. Ходили слухи, что он уехал; другие же говорили, что тот тяжело заболел; но ни те ни другие не знали, где искать его. Порой Гадбранд приходил в пустую комнату своего учителя и оставался там на ночь. Однажды это заметил его официальный наставник отец Джузеф и запретил подопечному ночевать вне своей комнаты.
Прошла неделя, учитель так и не объявился. Гадбранда вновь стали преследовать кошмары, настолько явные и реалистичные, что тот стал бояться засыпать по ночам. Однажды прямо на божественной литургии ему довелось увидеть то ли чудо, то ли видение. Со стен опустился мрак и начал движение в сторону образа Пресвятой Девы Марии с младенцем Иисусом на руках, словно бы примораживая все на своем пути, задувая свечи, искажая и уродуя пространство. Когда тьма достигла иконы Пресвятой Богородицы, в витражные окна храма пробился яркий божественный свет. Тьма расступилась. Гадбранд с удивлением смотрел на братию храма, продолжавшую молиться, словно бы ничего не произошло.
После службы настоятель монастыря епископ Гуго Клюнийский вместе с духовенством обнаружил, что икона Пресвятой Девы Марии плачет кровавыми слезами. Настоятель объявил сие чудо свидетельством святости.
На следующий день в аббатство прибыл кардинал со срочным известием от Папы Римского Урбана II. Византийский император Алексей I обратился к Папе за помощью. Спустя недолгое время Папа Урбан II издал указ, в котором просил французское рыцарство помочь восточным христианам в защите Анатолии от наступления сельджуков.
Гадбранд изъявил желание принять участие в походе, но епископ Гуго Клюнийский заявил, что шестнадцатилетнему отроку не дозволительно решать свою судьбу, поскольку аббатство несет за него ответственность, а в возрасте двадцати лет они передадут его родному дяде, что некогда убил его отца. Больше епископ разговаривать не стал, поскольку ему предстояли более важные дела: встреча с рыцарством и королем Франции. Гадбранд заперся у себя в комнате, отказался от еды и пропустил вечернее богослужение, за что обязательно должен был подвергнуться наказанию, но было совершенно не до него. Ночью, едва закрыв глаза, Гадбранд услышал шаги и стук в дверь его комнаты. Юноша решил, что это ему показалось, и не стал открывать. Спустя короткое время вновь постучали.