Полтора века – не переходя даже, а отдаваясь административно из рук в руки татар-башкир-вятичей-кривичей-белых-красных-пермяков-вотяков и прочего ига – дремотно и неторопливо текла жизнь захолустных купцов, сапожников и староверов, пока последняя мировая война, эвакуировав стратегические заводы из столицы, не подсадила городок на оборонную иглу, с которой он не может соскочить до сих пор… Так как же назвать его?.. А пусть, друзья мои, остается себе безымянным, как в известной песне на слова Максима, понимаетьли, нашего Горького: «Город на Каме, где – не знаем сами, город на Каме, Матушке-реке…»
Но вернемся к бетонному забору завода специзделий. Ибо мы все еще там и, более того, уже достали фляжки и приготовились снова выпить. «Фффу» – скажет кто-нибудь сейчас, уподобляясь всем известным ангелам. А мы обоснуем. Мы знаем, что валяться под забором – не самая лучшая из традиций. Но сделать возле забора по глотку за примирение непримиримых противоречий – это дело почти святое. Первый глоток мы сделаем за мир во всем мире, а второй глоток – за неугомонные народы! Или наоборот: сначала выпьем за здоровье неугомонных, а потом – за мир во всем мире! В чем же противоречие, спросите вы, хоть вы далеко и не ангелы? А в том, что если бы неугомонные народы угомонились, у завода специзделий, где Лёша работает, резко бы сократился пакет заказов и, вероятнее всего, и сам Лёша. Но как человек, правильно воспитанный мамой – учительницей начальных классов, и папой – начальником школы милиции, Лёша всегда, везде и только – за мир во всем мире! И мы оба твердо верим, что обязательно придет тот день, когда неугомонные во всем мире угомоняться и при этом проблем с работой у Лёши и его товарищей по специзделию тоже не будет! Так что вы сами теперь видите, ангелы вы или не ангелы, что мы отнюдь не забулдыги подзаборные, а самые что ни на есть не ведающие преград подзаборные мечтатели! Поэтому – присоединяйтесь!
– Не дойти ногами,
Не достать руками,
Город на Каме,
Матушке-реке…
– Ты забыл про Надежду, – повернувшись ко мне, легонько ткнул меня в грудь пальцем Лёша.
– ?
– Вот ты говоришь: Радищев, Герцен, Салтыков-Щедрин, Чехов… А про Надежду ты забыл…
– Когда это я говорил: Радищев, Герцен, Салтыков-Щедрин, Чехов?
– Как когда? А кто тут упоминал «богатые литературные традиции»?