Я осталась сидеть одна, слова Насти, вместо того чтобы ранить меня, принесли неожиданное прозрение. Она была права. В сравнении с ними я ощущала себя настоящим гадким утенком. Теперь я ясно видела почему девушки так светились – в них была магия. Я начала различать её блеск, ее нежные золотистые потоки, которые обнимали их тела, словно невидимые нити, соединяющие с чем-то таинственным и великом. Я не просто утенок – я была пыльным дорожным камешком по сравнению с бриллиантами, мелким и незначительным существом среди их удивительной грации и света.
Что же ждёт меня впереди? И как мне выжить в этом мире? Мысль об этом наполнила меня тревогой.
Я всё чаще погружала свое сознание в черную глубину реки, чувствуя, как её мерцание проникает в меня, наполняя душу. Иногда мне казалось, что я стала ее частью – казалось, тёмные воды пульсировали в моих венах, словно отражая мой внутренний хаос. Я слышала, как за ровной гладью воды бурлит жизнь, как в ней кипят страсти, стремления, извиваясь и прокладывая свои пути. В этой бесконечной стихии было что-то притягательное, и я могла лишь надеяться, что однажды и я смогу найти свой собственный поток. Я протягивала пальцы к воде, и она отвечала, прикасаясь своей прохладой, словно пыталась принять, вернуть меня в свою мрачную пучину. И когда я начинала слышать ее голос все ближе склоняясь к ее поверхности, подбегал капитан, и громко кричал, размахивая руками, отталкивая меня от края борта. Я не понимала ни слова, но, очевидно, он был испуган моими действиями и зол. Мне оставалось лишь сидеть в шатре, касаясь черных вод только своими мыслями, но я чувствовала, что этот корабль движется по воле Черной реки.
На двадцать первый день пути, когда Черная река превратилась в безбрежное море, мы сошли с корабля. Босыми ногами я ощутила шершавый берег, он был теплый и приятный и дарил какое-то радостное блаженное успокоение. Но черная вода, словно холодные пальцы, касалась щиколоток, обрывая иллюзию тепла, а волны с грохотом бились о высокие скалы своим шумом предвещая опасность. Сердце забилось бешенным ритмом, а по телу растеклось неприятное ощущение, как будто меня облили чем-то липким и холодным. Нас вели в полумраке по узкой тропинке, редкие кусты, пряча свои шипы, казались настороженными стражниками готовыми в любой момент напасть. Решимость, что разгорелась в моей душе померкла, уступая место страху и привычному чувству безысходного отчаяния.