– Не мог. Весь эмпорий прослушивается скрытыми системами из раструбов и резонаторов. Все те горшки – они не декоративные, это эхеи, они от слова «эхо», чтоб ты знала!
– Что за чушь ты несёшь, кому я нужна, чтобы меня подслушивать?!
– Следят именно за тобой, можешь мне поверить! Эти стелы с изречениями философов расставлены по эллипсу, а тебя посадили именно в фокусе этого эллипса! Поэтому и пришлось шифроваться. «Монимос» – это по-гречески «Констанций», а сын Монимоса – это, следовательно, Константин. Неужели трудно было догадаться – я ж тебе старательно семафорил мимикой лица своего, морганием глаз сигналил.
– А ты не сообразил, что Константин – это ещё и мой сын?
– Если бы я так сказал, нас бы сразу засекли. А про август я упомянул, надеясь указать на город Аугуста Тревирорум, Треверы, где он тебя ждёт… Эх, я так талантливо иносказательно сказал, так хитроумно заметафорил, а ты ничего не поняла, – огорчился Астикл.
– А у Константина поумнее никого не нашлось для моего спасения?! – засмеялась Елена.
– Нет, я самый умный и эффективный. Только я могу отвезти тебя сначала в Тессалоники, а потом во владения Константина.
– Ну, тогда совсем плохи дела у моего сына! А ты, если умный, объясни, почему я тебе должна верить? Откуда мне знать, что ты послан Константином?
Вместо ответа Астикл прикрыл глаза и запел:
«Что за свёрточек лежит и истошно голосит?».
«То не свёрток, то мой сын под названьем Константин».
«Для чего мне это грудь? Чтобы рот ему заткнуть».
Астикл так усердно выводил мелодию, что Елена снова засмеялась.
– Да, эту песенку мог знать только Константин! Даже его отец её не слышал, он тогда где-то в Азии воевал.
– Вот так-то лучше! Значит решено: тебе придётся слушаться меня, потому как я получил приказ доставить тебя к императорскому двору целой и невредимой!
– Ну, целой уже не получится… – печально вздохнула Елена. – Ты же в курсе…
Глаза Астикла вспыхнули хищным блеском, ему явно понравилась эта тематика, и Елена впоследствии не раз пожалела о сказанном тогда.
– Астикл! – строго сказала Елена. – Мне не нравится, как ты на меня смотришь! Если я когда-то и пустила твоего голодного и несчастного попрошайку переночевать внутри меня, то это не влечёт за собой какие-то особые отношения.
– Как знать, – зловеще усмехнулся Астикл. – Ведь есть же там разные узы, взаимообязанности… Нам их не видно, но они есть. Как магнитная сила – разве её кто-нибудь видел?.. А отрицать глупо и невозможно.