– Мы будем спорить до утра, и ничего не решим, нас слишком много, – продолжил строитель Рейкьявика, – меж тем, оставшиеся дома ждут от нас истинного и должного!
– Ты мудр и искусен в речах, Ингольф Норвежец, – на чистое место вышел Игги по прозвищу Хлопок, знаменитый яростным нравом, но более того – длинной бородой, в одночасье поседевшей в тот день, когда Игги исполнилось двадцать три зимы. – Мудр и искусен, и думаешь наперед. За словами, уже молвленными, я слышу слова задуманные: скажи же их!
Ингольф поморщился: свое старое прозвище он не любил, а еще менее того нравилось ему, когда воины, обычно прямые, как древко весла, начинали выражаться превыспренно: это звучало глупо и не давало правильно понять собеседника. Однако, вопрос был верным, и таким же должен был стать ответ.
– Вместо того, чтобы зря кричать слова, которые никто не услышит в кругу поющих костров, – начал сын Эрна давно продуманную речь, – да выберут достойные мужи и славные девы по одному представителю от каждой большой общины! Урона чести в том нет: ведь каждый из вас, в свою очередь, точно такой же представитель. Выбирайте тех, кто старше годами, тучнее стадами или носит самый ценный доспех: такому человеку, наверняка, стоит доверять!
Собравшиеся замолчали и принялись переглядываться: было видно, что такая мысль не приходила до того в их головы, умные, но буйные.
– Я доверяю тебе, Богги, сын Дурина, сына Траина, сына Вили! – первым решился немолодой карла, носящий цвета красные и черные среди своих сородичей. – Будь моим представителем, и говори так, будто я сам – твоими устами.
– Мы все доверяем тебе, Богги Дуринссон! – громко согласились окружающие, карлы и не только: среди подземных кузнецов хватало народу разного, и мыслями, и обликом. Названный выступил на свет, сородичи и соратники, напротив, сделали шаг назад.
Зашумели морские охотники на большого зверя, стоящие всегда наособицу.
– За нас пусть говорят братья Элтрирссоны, все трое! Они мудры и опытны, и да соблюдут наши наказы и чаяния!
Дальнейшее было делом времени, причем времени недолгого.
Сын Эрна прятал улыбку: от такого единодушия было, пожалуй, недалеко и до выборов его, Ингольфа, ярлом свободных жителей Острова. Первый шаг к единой власти был сделан, последуют и второй, и третий, и последний, а что делать с такой властью, он, знатный и богатый Ингольф Арнарссон, конечно, найдет – не называясь, притом, ярлом.