В Новой Испании нет ни одного мужчины, женщины или ребенка, которые ее не знали бы.
– Я была там. Видела это сражение. С берега в Веракрусе.
– Тогда тебе известно, что дон Мартин Энрикес – кровожадный злодей, не держащий слова.
Он устремляет на меня полный ярости взгляд, словно я и есть дон Мартин. Забравшись обратно на кровать, я подтягиваю колени к груди.
Он возвращается к сундукам. В его поисках есть система: шелка и ткани он откладывает в одну сторону, монеты и драгоценности – в другую. И бережно осматривает каждую фарфоровую вещицу.
– А что дон Франсиско, – спрашивает он небрежно, словно для поддержания легкой беседы. – Добрый ли он хозяин?
Я никогда об этом не задумывалась. Одному Богу известно, как он мне ненавистен за то, что отнял у меня самое дорогое. Но я не могу так ответить, поэтому говорю:
– Один дьявол другого не лучше.
Кажется, пират не слышит. Высунувшись за дверь, он свистит. Раздаются шаги, и в каюту заглядывают двое. Я тяну к себе одеяло, чтобы прикрыться.
– Заберите, – говорит Диего по-английски, указывая на сундуки. – И будь осторожен, Пайк! В них фарфор. Генерал наверняка захочет подарить его жене.
Молодчик по имени Пайк шарит глазами по моему телу, прикрытому одеялом. Вид у него злобный и грязный, а воняет он так, будто только вылез из трюма.
– Что насчет нее? – Он ухмыляется, сквозь щели в зубах видно язык. – Можно я возьму ее в жены?
Диего наотмашь бьет его по уху.
– Болван! – А мне говорит по-кастильски: – Прости его. Он слишком долго был в море.
Я не могу в это поверить. Негр не может ударить белого человека. В Новой Испании он сразу лишился бы руки. Или жизни, что вероятнее.
Но Пайк не сопротивляется. Кровь окрашивает его щеку – кольцо Диего рассекло кожу, – но он падает на колени и закрывает сундук, а потом вместе с другим англичанином тянет его, царапая доски пола, через порог за дверь.
– Как давно вы в море? – спрашиваю я, когда они уходят.
– Год с небольшим.
– Откуда вы прибыли?
– Из Плимута.
– Значит, бывали в Англии?
– Клянусь Девой, к тебе вернулся голос! – восклицает он. – Да, я жил там несколько лет с моим генералом.
– Как… его солдат?
Он кивает, но головы не поднимает, потому что нашел серебро. Глаза его сияют.
– Значит, вы свободный человек?
Он снова кивает, взвешивая в каждой руке по слитку серебра, прикидывая их стоимость. На нем нет ни шрамов, ни клейма, ни ожогов от пыток кипящим маслом. Он цел и невредим. Думаю, это правда. Никто не мог бы выглядеть свободнее.