Придерживая парик одной рукой, и вытирая пот с широкого лба другой, он бегом завернул за угол рынка. Постоянный гвалт, царивший на торговой площади Хут-Ка-Птах[1], стал более приглушенным и уже не так бил по ушам.
Карие глаза судорожно осматривали длинный хлев. Верблюды прятались от жарких лучей солнца, скрываясь за соломенной крышей. Некоторые потягивали воду из лохани и равнодушно следили за толстым караванщиком. Другие почесывали бока задними ногами, про себя явно подумывая – а не плюнуть ли в этого растяпу? Или Мин[2] с ним? Третьи угрюмо нажевывали сушеное сено, издавая аппетитное чавканье.
Не задерживаясь взглядом на животных, Саптах посмотрел в сторону дальнего конца стойла и с облегчением выдохнул. Он еще не уехал. Хотя уже вывел свой одногорбый корабль пустыни на солнечный свет и проверял походные тюки.
– Эй! – заорал Саптах, взмахнув рукой и бросившись ему навстречу.
Парик вновь попытался съехать на лицо, однако в этот раз караванщик был начеку. Привычным движением, он водрузил предмет на место.
Человек обернулся. Черные глаза на гладком худощавом лице пристально вгляделись в торговца.
Саптах в очередной раз подметил, что его кожа слишком темная для жителя Та-Кемет, но слишком светлая для нубийца. Его можно было принять за техену[3], но у людей из западных пустынь не бывает таких пухлых губ.
«Интересно все-таки, кто его родители?».
Однако задавать подобные вопросы торговец не решался. Его знакомый не любил рассказывать о прошлом.
– Стой! – крикнул он, отпуская парик, ибо ощутил, что схенти вот-вот сползет с толстого живота. – Проклятье!
Человек засмеялся. Белые зубы сильно выделялись на фоне обветренного лица:
– Да жду я, жду, Саптах. Не спеши, а то парик потеряешь. Или вовсе с голым задом останешься! Верблюды оценят.
Словно в подтверждение, некоторые животные перестали жевать и с интересом воззрились на пробегающего мимо караванщика.
Торговец остановился, пыхтя, как вьючный мул и вымученно улыбнулся, поправляя парик:
– Спасибо, Саргон. Пропади это дерьмо пропадом!
– Что за спешка? – поинтересовался тот. – Забыл чего?
Саптах подтянул схенти и уже неспешным шагом направился к мулату. Его глаза невольно задержались на мече, висевшем у того на поясе. Длинный бронзовый клинок, украшенный серебряной гравировкой необычайной красоты. Как только торговец ни уговаривал продать это оружие, тот наотрез отказывался.