Но возле самой двери донна Мария едва не столкнулась с другой только что вошедшей пожилой дамой, которую сопровождала служанка. Взглянув на неё, графиня остановилась и взволнованно воскликнула:
– Элен! Неужели это ты?
В свою очередь, та растерянно спросила:
– Разве мы знакомы, сударыня?
–Я – Мария, Ваша сестра.
Незнакомка ещё больше удивилась:
– У меня действительно была сестра. Но она умерла вскоре после своего рождения.
– Нет, как видите, я жива.
– Но как это могло быть?
– Нас разлучили в раннем возрасте.
– И всё же, я думаю, что Вы ошибаетесь, сударыня…
– Разве Вашего деда звали не Жак де Лален?
– Да, но откуда Вам это известно?
– От моего приёмного отца. Он сообщил мне также, что моя мать, Иоланта де Лален, умерла сразу после родов и что у моей сестры было большое родимое пятно на правой щеке.
Собеседница донны Марии машинально прикоснулась к своему лицу, в то время как графиня продолжала:
– Но где Вы жили столько лет, сестрица? Ведь до меня ни разу не доходило никаких сведений о Вас.
– У родственников в провинции. А потом в двенадцать лет меня обвенчали с Тьерри де Буссэ, моим кузеном.
Некоторое время сёстры с жадным любопытством разглядывали друг друга, пока бабушка Луизы снова не спросила:
– Вы в трауре?
– Я – вдова.
– А я замужем за графом де Сольё.
– Надеюсь, Бог послал вам много детей.
– Только сына и дочь.
– И мне – тоже, а ещё четверо внуков, но они от дочери. Мы с сыном приехали в Париж, чтобы навестить Мадлен.
– Познакомьтесь, сестра, с моей внучкой мадемуазель де Монбар и её братом господином де Монбаром, – спохватилась графиня.
Луиза и Шарль поспешили поклониться Элен, хотя в первый раз слышали, что у их бабушки есть сестра. Хорошей фигурой и правильными чертами лица госпожа де Буссэ походила на донну Марию. Однако её уродовало коричневое пятно почти во всю щёку.
– А меня, матушка, Вы не хотите представить графине де Сольё? – неожиданно раздался сзади вкрадчивый голос.
Во взгляде Элен мелькнуло беспокойство.
– Позвольте представить Вам моего сына господина Пьера де Буссэ, и моего зятя мэтра Франсуа Жилема, королевского нотариуса, – снова овладев собой, послушно произнесла она.
Посмотрев на неприятного незнакомца, который оказался её родственником, Луиза поразилась произошедшей в нём за какие-то считанные секунды перемене. Так, на лице у Пьера де Буссэ возникло явно несвойственное ему любезное выражение и его манеры тоже сделались гораздо учтивее. Поцеловав руку донны Мари, вздрогнувшей от его прикосновения, он кисло-сладким голосом сказал: