Несчастные перчатки, искромсанные нервной материнской рукой, так и валялись одиноко на полу в зале, пока Люба их по-тихому не подняла и не унесла к себе. «Бедняжки! За что же вам так досталось? – размышляла она, поглаживая испорченную вещь. – Лежали на рынке, никого не трогали, пока вас не купили и не принесли сюда. А потом ни за что изуродовали. Не пришло вам счастья быть полезными. Порезали, изувечили, чтобы вы очутились в мусорке раньше, чем жить начали. Ну ничего! Я это исправлю».
Люба зашила и примерила. Теперь перчатки, все в шрамах, где-то бугристые, где-то перекошенные, выглядели как вещь из гардероба самого Франкенштейна. Тихоня полюбовалась и спрятала залатанные рукавички в карман школьной куртки.
Один раз мать всё же обратилась к подростку сквозь зубы, чтобы узнать, куда делись два бутылька с лекарством из нижнего ящика письменного стола отца.
– Я их выбросила. Они были давным-давно просрочены.
Мгновенно озверев, Александра Григорьевна влепила дочери с размаху довольно болезненную пощёчину.
– Клешни твои поганые только и могут, что портить да выбрасывать, скотина ты треклятая!
Школьница, погладив ударенную щёку, в неприятном недоумении вновь спряталась в своей комнате.
В этот же день на Солнечный заявилась двоюродная сестра Лена, просидевшая с родителями в зале больше полудня. В комнату к изгнанной из семейного круга Любе родственница зашла лишь для того, чтобы передать просьбу:
– Тётя Шура хочет, чтоб ты сходила к Таисии Фёдоровне и отнесла ей от всей семьи гостинцы.
– А она сама сходить к любимой подруге не желает? – ехидно поинтересовалась она в ответ.
Лена вышла, но вскоре вернулась.
– Мать говорит, что в твоей лени и бестолковости даже не сомневалась. Ну, тётка ещё много чего наговорила… Только не проси повторять!
– Не стоит. Наизусть знаю. Пусть не переживает! Ленивая дочка сходит.
– Хочешь, компанию составлю?
– Нет. Развлекайся здесь. Будет кому кучу пирожков доесть. С собой обязательно возьми побольше. И кусок буженины.
Подраконила подросток маму лишь из вредности и обиды. Такой шанс выпал за две недели: пропасть из душного родного дома в гостях у доброй бабы Таси на целый день! Это дорогого стоило! «Ничего, скоро школа. Увижу братьев, к Паше в гости схожу! Может, Ден меня покатает!»
Таисия Фёдоровна девочке неимоверно обрадовалась. Всё так же было чисто в побеленной, опрятной до скрипа малюсенькой низенькой летней кухне. Всё так же тикало множество старинных часов в тишине зала, покрытого шерстяными коврами. Пожилая женщина и старшеклассница долго душевно болтали. А потом Любу, измученную родительской ненавистью, согревшуюся в искренней душевности бабы Таси, прорвало. Поспелова неожиданно громко разрыдалась.