Тут на мостик явилась Екатерина с подносом, на котором были чай, кофе и канапе с дефицитной твердой колбасой и сыром для лоцмана. Откидной столик для всего этого находился как раз рядом с радаром, у которого он стоял. Катька установила поднос на столик и, не торопясь покидать место действия, задержалась там, то и дело без нужды поправляя чашки и ложки. Ей, видимо, было интересно все происходящее. Хотя, повторюсь, из-за тумана вокруг почти ничего не было видно. Тэтчер боковым зрением уловил это шевеление справа от себя, вынул голову из тубуса, посмотрел на буфетчицу и опять уткнулся в радар, но ненадолго. Через пару секунд он снова поднял голову и снова уставился на буфетчицу. При этом в радар он смотреть прекратил. Было видно, что его взгляд направлен не в лицо Катерины, а несколько ниже. Платов нервно заерзал в своем капитанском кресле. Тут мне пришлось вмешаться, поскольку старпом на судне как раз и предназначен для решения всяческих подобных проблем. Я подошел к буфетчице и сказал: «Екатерина Дмитриевна, покиньте мостик, не мешайте управлять судном». Катька хихикнула и выкатилась с мостика. Пришвартовались мы благополучно.
Сразу после швартовки на борт поднялась английская таможня – парень и девушка. Формальности заняли минут пять, а потом Мастер предложил им выпить, на что они с радостью согласились. В конце восьмидесятых русские были популярны, да и нам тоже хотелось пообщаться с жителями Туманного Альбиона. Девушка-таможенница сообщила, что ближайший город находится в пяти милях отсюда, но зато здесь есть два паба, один в яхт-клубе, а второй в небольшой гостинице. Мы правда ее не сразу поняли, она говорила «побс» вместо «пабс», «трукс» вместо «тракс». И ее напарник пояснил: «Не обращайте внимания, она из Ливерпуля».
По ее наводке и отпросившись у Платова, мы с Аркахой решили вечером пойти и продолжить общение с местным населением. Причем одели форму, подумав, что так общение станет более вероятным. Крикси был довольно унылым местом, два причала, слева яхт-клуб, справа небольшая гостиница и все. Первым делом мы отправились налево, в бар яхт-клуба.
В тот период мы изрядно подсели на джин-тоник. И то, и другое покупалось за границей, правда по сниженным ценам tax-free, у шипчандлеров, фирм, у которых закупали продукты. Считалось, что джин должен быть исключительно «Gordon's», а тоник, в обязательном порядке, «Schweppes». Однажды, вернувшись из рейса, я не обнаружил дома оставленную ранее бутылку джина. Нина объяснила, что все выпил дядя Вася, наш сосед, плотник и пьяница. Он, по просьбе Нины, что-то чинил у нас в квартире. Водка в эпоху поздней перестройки продавалась по талонам и в тот момент в квартире отсутствовала. Вот она и угощала дядю Васю джином «Gordon's» в качестве платы за работу. Моим сорока-пятиградусным валютным джином! Облом был полный. А дяде Васе, по ее словам, джин понравился. Елкой пахнет.