Громадный чёрно-белый кот медленно встал с места и, не спуская с
неё глаз, подошёл к кровати. С трудом успокаивая дыхание и
расходившееся сердце, Анюта проследила, как зверь прыгнул на
постель и улёгся, примостившись к боку мёртвого хозяина. Но глаз не
закрыл, продолжая наблюдать за молодой женщиной.
А та растерялась, забыв о телефоне и том, что она собиралась
вызвать родителей.
А потом… Она позвонила родителям, сказала о смерти прадеда.
Потом, чувствуя, что ей становится как-то не по себе, добавила –
хотела обиженно, но не получилось, какая-то апатия начинала
действовать так, что захотелось немедленно лечь:
- Мама, почему вы не предупредили?
- И отца твоего с младшим его братом не предупреждали, -
вздохнула мать. – И твоих кузенов. И Лену, сестру твою. И даже деда
твоего. Так надо было. Только они… пустые были. Мы надеялись,
что и тебя минует… Сейчас приедем. Мы быстро…
Но Анюта этого «быстро» не дождалась. Казалось, страшно
захотелось спать. Совершенно бездумно она последовала за каким-то
тёмным сгустком, стелющимся по полу и манящим за собой. Он привёл в
ту, первую комнату, открытую ею из общей. Не удивляясь себе, а
словно так и надо, Анюта тяжело легла на кровать, поверх покрывала,
и закрыла глаза. И провалилась в странный сон, будто продолжение
того – лесного.
И дальше была у неё странная жизнь – во сне.
В этом сне с первых мгновений, как она закрыла глаза, её начали
обучать странному и необычному – тому, о чём раньше она могла
презрительно отозваться: фигня и суеверия! И обучали так плотно,
что порой она плаксиво говорила, не открывая глаз:
- Я не успеваю всё запоминать!
А кто-то невидимый шептал ей успокаивающе:
- И не надо запоминать. Потом, когда надо будет, всё сама
вспомнишь!
Сквозь этот странный сон она слышала, что в комнату входят,
снимают с неё одежду и укрывают лёгким одеялом. Кто-то негромко, со
слезами в голосе говорил:
- Не такой судьбы я для неё хотела, отец, не такой!
- А что ж делать? – чуть не шёпотом спрашивал отец. – Так по
роду моему идёт – и дальше пойдёт. Скажи спасибо – дед всё же умер,
а то бы…
- Да знаю я, знаю! А всё равно… Это ужасно…
Они вышли, закрыв плотными шторами окна, а Анюта осталась лежать
под слишком тёплым одеялом и не могла пошевелить рукой, чтобы
сбросить его с себя. Открытые вовнутрь глаза продолжали впитывать
всё, что ей рассказывали и показывали. Больше всего её в этом сне
опять раздражало, что она не может запомнить, где что находится, но
голос тепло уговаривал её: