Наглючий Сафин постоянно подкалывал, а я достойно ответить так и не смогла. Чемпион все-таки.
– Спасибо за вечер, – Алекс совершает легкий поклон головой.
А говорили, королева эта… Варя. Поклоны отвешивают мне, как бы.
– Это тебе спасибо за приглашение.
Я вижу его редкую улыбку, сама улыбаюсь в ответ. В голове повторяются слова: «Возможно… Я был бы не против». Неужели я стала магнитом для гонщиков? Прям честь какая-то для простой девчонки из Сибири.
По коридору слышу знакомые шаги, затем женский смех. Трезвонит, как целая куча ржавых колоколов. Конечно, как я могла забыть, что мой номер по соседству с номером Марино?
Этот итальянец нашептывает что-то своей… Девушке. Та не смеется, наконец, а лишь хихикает. Репутация бабника подтверждается на все сто процентов. У Марино сейчас хитрый взгляд, чарующая улыбка, от нее колени подгибаются, и в моем носу стойкий аромат мужского вкусного парфюма. Тот, от которого я отмывалась долгое время, но мне до сих пор кажется, что вещи тех дней пахнут им.
Эта парочка останавливается около нас. Внутри развернулось настоящее поле боя, где по одну сторону злость, по другую – смертельная обида. И не знаю, что испытывает Майк, но явно не штиль в душе. Его взгляд на меня, как твердая плита, готовая вот-вот обрушиться на мою невинную душу.
– Хорошего вечера, напарник, – обращается к Алексу, когда девица в коротеньком платье бесстыдно повисла на шее Марино. Ее язык очерчивает ушную раковину итальянца. Вот ведь… Падла.
Я почти выдохнула, когда Майк уверенно разворачивается, оставляя соблазнительное тело позади. На какой-то миг мне показалось, что оно его вовсе не интересует.
Все мышцы свело от плохого предчувствия.
Получается, мы с Марино будто бы враги?
– И да, все удовольствие штука евро. Потянешь? – обращается к Алексу, подмигивает мне.
Мои ноги лишаются опоры, словно все кости жестоко вырваны. Я уставилась на предмет своей боли и пытаюсь моргать, дышать, собрать мысли воедино, но в мозге, как на старой кассете проигрывается одна и та же хриплая запись: «штука евро… Штука евро…»
Мороз по коже, и ненависть к этого итальянскому гонщику вырастает, становится безразмерной и необъятной. Даже страшно оттого, что я когда-то влюбилась в этого… Придурка.
– Ты о чем? – Эдер склоняет голову вбок и переводят взгляд с Майка на меня.