– Не пали порох впустую! – кричал майор, перезаряжая мушкетон. – По дыму бей! По дыму!
После каждого выстрела, из кустов поднимались клубы дыма, вот по этому дыму и приказывал бить майор. Стреляли гусары залпами по четыре-пять мушкетона разом. Картечь с визгом врезалась в заросли, срубая там молоденькие побеги, обдирая кору и с хищным хрустом вгрызаясь в древесную плоть. Одни стреляли, другие заряжали. После второго залпа из кустов послышался громкий крик, а потом вой, преходящий в жалобный стон. Ещё один залп! И ещё! В зарослях опять кто-то закричал, потом затрещали кусты – разбойники побежали со своих позиций. Майор приказал прекратить стрельбу. Стало тихо, только из кустов раздавались стоны раненого и детский плач.
– Баба-то, кажись, с ребятёнком была, – тихо сказал вахмистр Забабахин. – Господь миловал, не попали по нему…
– Вперёд! – крикнул майор, одарив Забабахина недобрым взглядом.
Только побежали, из кустов огрызнулся мушкет, и пуля угодила в живот Забабахину. Вахмистр выпрямился, замер на мгновение, потом согнулся и схватился руками за тёмное пятно, которое медленно расползалось по серой ткани.
– Ой, ой, ой! Больно-то как! – застонал раненый, вставая на колени. – Господи, за что же меня!
Гусары после выстрела упали на землю, но майор опять закричал:
– Вперёд! Он один! Зарядить быстро не успеет!
В кустах они нашли двоих – убитыми и троих – ранеными. Раненых добили и побежали дальше. Кусты скоро кончились, гусары вышли на зады небольшой деревеньки. К серому покосившемуся сараю ковылял хромой старик с мешком на плече. До порога ему оставалось не больше двух шагов. По старику ударили сразу из всех мушкетонов. Выместили на несчастном злобу за погибших товарищей и за своё лежание на земле под свистящими пулями. До старика было всего-то шагов двадцать, а потому почти все попали в цель. Но старик оказался на удивление живучим, он умер не сразу, а успел переползти через порог сарая.
Когда майор с поручиком подошли к сараю, старик уже кончился. Он лежал на спине, а остекленевшие глаза его уставились в дырявую крышу сарая. К груди убитый прижимал окровавленный мешок.
– Коровин! – позвал майор вестового. – Посмотри, чего у него в мешке.
Коровин схватил мешок, открыл его и вынул большую икону, а ещё две остались в мешке.
Ух, ты! – взял икону из рук вестового поручик. – Псоголовец! Видел я мельком в детстве у кого-то такую, но так близко вижу впервые!