…Наутро следующего дня, холодного и дождливого, я на своем «Запорожце» отправился туда, откуда, как оказалось, возвращаться куда труднее, чем попасть. Нудный осенний дождь сопровождал меня всю дорогу, но к счастью дворники работали исправно, разгоняя мутные потоки с ветрового стекла, а тепло печки создавало уютный комфорт в салоне. Дорога от трассы к моему дому в деревне была размыта дождями, и лишь усиленные протекторы задних колес да хорошая проходимость «Запорожца» позволяли мне продвигаться вперед. Машину швыряло из стороны в сторону по размытому грунту, а метрах в двухстах от конечного пункта я все-таки застрял. Насквозь промокнув под дождем, чуть не по пояс перепачкавшись грязью и хорошо поработав лопаткой, я все же сумел подъехать к своему дому. Проклиная все на свете, дрожа от холода и гнева на наши дороги, я, наконец, ступил на крыльцо и, отперев дверь, проник внутрь сырого нетопленного дома. К счастью, дров в сарае оказалось в достатке, и не прошло и получаса, как в печке весело затрещал огонь, согревая жилище и давая спасительное тепло моему озябшему телу. Просушив одежду и подкрепившись походным сухим пайком, я решил осмотреть дом, так как дождь не унимался, и выходить на улицу не имело смысла. Дом был практически пустым: мебели, за исключением единственной кровати с тюфяком, набитым соломой, не было никакой.
Единственной ценной вещью, оставленной мне в наследство прежним хозяином, были старинные часы с маятником и механическим боем. Стекло на циферблате было покрыто толстым слоем пыли. Вытащив носовой платок, я тщательно вытер пыль, передвинул гирьку хода и, поставив стрелки циферблата по своим часам, – пустил маятник. Было четверть третьего дня.
Неожиданно я почувствовал резкую слабость и головокружение. Голова моя постепенно стала наливаться тяжестью, виски сдавило будто обручем, и кровь запульсировала тупой болью, распирая череп. В первый момент я подумал об угаре давно нетопленной печки, однако в прошлый мой приезд голова болела точно так же, но печь тогда я не топил. В тот миг я даже не мог подумать и не обратил внимания на то, что ухудшение моего состояния четко совпадало с пуском маятника часов. Проглотив две таблетки анальгина и с остервенением сжимая голову руками, я лег на кровать с единственным желанием облегчить свои страдания. И только моя голова коснулась соломенного тюфяка, веки тотчас отяжелели, перед глазами поплыли разноцветные блики и я стал проваливаться куда-то вниз. Приятная нега разлилась по всему телу, и я заснул.