Возможно предположить совершенно наоборот, а именно: в период массового переселения в Сибирь из голодающих губерний России, а Саратовская губерния раньше часто была в семье голодающих, кто-то из моих предков оказался в тех краях, основал там заимку на безымянной реке и от его фамилии произошло название реки и будущего населенного пункта. Этим первым человеком мог быть и не обязательно голодающий переселенец. Им мог быть каторжник, отбывший срок, отставной солдат, надзиратель ил купец, основавший обменный пункт. Можно предположить, что река и местность были названы в честь первопроходца по фамилии Уров. Все это конечно домыслы и догадки не лишенные некоторой реальности, но все же мало реальные, так как от приволжского села, где я родился, до реки Уров в Читинской области около 8 тысяч километров. К сожалению, происхождение моей фамилии неизвестно, а хотелось бы знать, кто и когда стал основателем этой фамилии, кем он был, когда жил.
Многие годы я считал, что родился 21 декабря. Это, как известно, день рождения И.В.Сталина, и этим совпадением наших биографий я втайне гордился. Как ни странно, но это заблуждение длилось до 27-летнего возраста, когда я после окончания войны и демобилизации в декабре 1945 года возвращался домой с двойной радостью. Радость была от того, что я живым и здоровым возвращаюсь домой, а вторая от того, что прибываю 19 декабря, то есть накануне своего дня рождения! Получался как бы двойной праздник, двойное торжество, но моя мать при встрече пояснила, что к дню рождения я немного запоздал, так как родился 15 декабря, а 21 декабря это день моих крестин.
Такая путаница в моей голове произошла вероятно оттого, что до десятилетнего возраста в семье отмечали мой день ангела, то есть дату крещения, а потом сложилось так, что на протяжении многих лет никаких дат в семье не отмечалось. До пятилетнего возраста я был в семье единственным ребенком, затем одна за другой появилось две сестренки, а когда мне исполнилось десять, появился братишка. Поскольку до 10 лет я был единственным сыном в семье и внуком у дедушки и бабушки, ко мне все относились хорошо и вероятно баловали, о чем я сужу по сохранившимся воспоминаниям.
Много внимания уделял мне дед, он часто брал меня на рыбалку, учил ездить на лошади, несколько раз брал на ярмарку, привозил гостинцы из города, не особенно загружал работой. Дед, кажется, меня любил, что не помешало ему дважды выпороть меня ремнем. Во время порки я ревел во весь голос, а рядом заливалась слезами моя мать, видя, как истязают ее сына, она ничем не могла помочь. Дед был суровым человеком и авторитет его в семье был непререкаем, что впрочем было обычным явлением в то время.