– Почему же? Или ты хочешь что-то взамен? А как тебе почётное председательство в быдгощском клубе любителей петуний? Могу посодействовать. Есть ещё разовое право на проезд за рулём рейсового автобуса в час пик в нетрезвом виде. Абонемент можешь подарить дедушке.
Обе возможности Качмарек, в кои-то веки не раздумывая, отверг. И вовсе не для того, чтобы продемонстрировать пану Людвику свою принципиальность: во-первых, в нём всё ещё была сильна память о школьном прошлом, и записываться в не просто ботаники, а в их председатели было ниже его человеческого достоинства. Во-вторых: идее с пьяной ездой по Быдгощу не доставало эксклюзива – после того, как автоинспекция решила, что для получения прав доставало умения завести транспортное средство, мало кто в городе не употреблял для храбрости, перед тем как усесться за руль.
– Большое спасибо вам, пан Людвик, но я, пожалуй, откажусь.
Смык, болезненно воспринимавший любые отказы, скорчил такое лицо, какое было у престарелого дедушки Ежи, когда тот по недоразумению опрокинул в глотку стакан концентрированной яблочной кислоты. Влодьзимеж прекрасно помнил, как зарыдал тогда старик, и если тогда юная ранимая душа выдержала, то не было никаких гарантий, что сегодня она, порастрепавшаяся за последние годы, не сломается под тяжестью хоть и чужого, но горя.
Схватив инспектора за руку, Качмарек попросил того не слишком огорчаться и заверил, что охотно поделился бы информацией, существуй она в природе. Поведал и о том, что единственным фактом не вызывающим сомнения есть причастность преступника к педагогическому коллективу.
– Хм. Интересно. Мне пора бежать. – Инспектор заметно оживился. – До свидания!
Полицейский бодро забежал за угол и запрыгнул в автомобиль, не став тратить время на рассказ о стороже Боньчаке – ключевой фигуре в этом расследовании.
Начинался новый день.
8
Вернувшись домой, неприлично отъевшийся Мулярчик устремился к кровати, удивительным образом отказавшись от завтрака – вероятно, каким-то образом сказалось падение с высоты, случившееся с ним накануне. Полногрудая пани Плужек как всегда оказалась занята – на этот раз написанием политической программы для только зарождающейся быдгощской партии невинно уволенных учителей, в которой она планировала стать не только председателем, но и единственным бенефициаром. Выглянув из-за плеча секретарши, Качмарек успел прочитать первые три пункта: три миллиона долларов мелкими купюрами, самолёт до Мале, а также немедленное освобождение всех политзаключённых Монголии. Женщина не оценила чрезмерного любопытства непосредственного руководителя и объявила того персоной нон-грата, пообещав простить Влодьзимежа лишь в том случае, если он примет участие в одиночном пикете у здания администрации Быдгоща с указанными ею требованиями.