Я не могла отвести от кулона глаз. Рука сама потянулась к цепочке и вынула подвеску из шкатулки. Я надела кулон на шею, и камень скользнул мне под рубаху, прикоснулся к коже.
– Ты взяла его, – вновь заговорил Черныш, о котором я умудрилась забыть при виде волшебной вещи. – Знай, что магия, заключённая в нём, очень опасна. Обращайся к ней только в самом крайнем случае. Три раза камень поможет тебе, а что потом случится – никто не знает.
Это так напомнило мне время, когда мама учила меня волшбе, что я улыбнулась, и на сердце потеплело. Ученицей я была плохой. Уж очень дар у меня слабый, но мама всё равно заставляла меня учить бесполезные для меня заклинания. И сейчас Черныш говорил точь в точь, как мама на тех уроках – спокойно и строго.
– Украшениями, что лежат в шкатулке, можешь распоряжаться как хочешь: носи или продай, коль нужда в деньгах будет. А вот серебряные кольцо с бирюзой надень и носи не снимая. Этот оберег для тебя сделан. Коли беда на пороге – оно тебя предупредит, нагреется.
Я торопливо нашла указанное мамой колечко. Выглядело оно простенько, особенно на фоне лежавших рядом настоящих драгоценностей. Но меня эта простота только порадовала. Не представляю, как бы я носила золотые перстни в наших Грязях. Да и в дороге такие лучше никому не показывать. А вот серебряное колечко внимание не привлечёт. Я надела его на палец и стало тепло на душе, словно мама по голове погладила.
– Всё, что в сундуке лежит, потом рассмотришь. Сила моя, в Черныша вложенная, к концу идёт. Сейчас он тебе ещё покажет, как с сундуком обращаться, а дальше тебе самой уж во всём разбираться придётся.
Черныш потёрся головой о мою руку, словно прощаясь, а потом вновь заговорил:
– Коли нужно сундук закрыть, то прикоснись рукой к его стеночке и скажи: сундук, закройся!
Я встала, прикоснулась к боку сундука, и повторила нужные слова. Сундук послушно закрылся. Черныш трижды стукнул по нему лапкой, и он уменьшился.
– Если хочешь, можешь его ещё уменьшить. Для этого когда скажешь “Сундук, закройся!”, постучишь по нему не трижды, а три раза по трижды. Всё поняла?
– Всё.
– Что же, тогда прощай, Даринушка. Будь счастлива!
Не успели слова отзвучать, как Черныш, мамин фамильяр, стал таять, как дымка, и скоро сгинул, будто его и не было. Я зарыдала. Последняя память о матушке исчезла.