Как же проходил этот ритуал? Все собирались вокруг старого Древа – огромного дуба, росшего у самой воды. Его ствол украшен резными символами, оставленными поколениями сицкарей. Когда луна поднялась высоко на небо, старейшина, седовласая женщина по имени Авдотья, вскинула руку, призывая к молчанию.
– Сегодня, как и всегда в эту ночь, мы возносим наш дар Древу и Корню, – её голос звучал мягко, но твёрдо. – Мы благодарим их за жизнь, за свет, за тьму и за равновесие, которое они даруют. И мы, как хранители святого Договора, обязуемся следовать пути гармонии.
В центре поляны зажигали костёр. В нём горели не дрова, а собранные ветви деревьев, упавших и высохших под энергией солнца. Сицкари не брали у природы больше, чем она сама готова была им отдать.
Плавный круговой танец вокруг костра начинали женщины. Их движения напоминали лёгкий ветер, осторожно перебиравший листву в густом лесу; тонкие одежды развевались, словно утренний туман, а босые ноги задавали ритм. Мужчины подхватывали этот ритм на инструментах, рождённых их же руками, извлекали необычную мелодию, и она струилась из их гортаней, сплетаясь в единый поток…
Музыка сицкарей была не просто звуками, а голосом природы. Инструмент, вырезанный из гибкой ивы или могучего дуба, имел схожесть с гуслями со струнами, натянутыми из конского волоса, он звучал как шорох ветра в ветвях. У кого-то в руках была губная гармоника, выточенная из осины, её хриплый голос напоминал завывание зимнего ветра над рекой. А длинные духовые трубы из стволов молодых берёз срывали с воздуха вибрацию воды, плеск реки Сить. Барабаны из полых стволов липы, обтянутые кожей, гулко звучали, наполняя воздух глубоким ритмом. Эти удары отзывались в груди эхом сердцебиения самой земли. Кто-то дёргал струны инструмента, сходного с балалайкой, но с длинным резонаторным корпусом из древесины кедра. Звонкий, чуть тягучий звук переплетался с ритмом и создавал ощущение, будто сама река вступает в песню, добавляя свои волны.
Под этот аккомпанемент старейшина Авдотья медленно подошла к Древу. В руках она бережно держала искусно вырезанный из липы сосуд, наполненный настоем корней, трав и магией леса. Настой янтарного цвета вобрал в себя закатное солнце. Авдотья подняла сосуд над головой, как будто предлагала его небу, а затем медленно окропила кору дерева. Каждая капля настойки впитывалась в дерево, оставляя едва заметные следы – само Древо принимало и пило этот дар.