Он указал на выступ в ближайшей скале. Сначала не произошло ничего, и я ощутила укол горького разочарования. Может, даже бог Устрашающего Конца не всесилен.
Но вскоре на гладком, как стекло, камне что-то шевельнулось. Зеленый побег пробился сквозь базальтовую поверхность, ломая камень, поднимаясь все выше, превращаясь из тоненького стебля в дерево, обрастая корой, выпуская ветки и листья. Дерево поднялось выше меня, выше крестного, заполняя пространство над нами пышным лиственным пологом. Его широкие листья отливали глянцевым блеском, и я задохнулась от восхищения, когда среди зелени начали появляться цветы. Не мелкие цветочки бледно-пастельных тонов, как на наших лугах, а яркие, дерзкие и большие – шире моей ладони. Они распускались, как пышные юбки танцующих женщин, ослепительно-розовые и такие красивые, что у меня перехватило дыхание. Я никогда в жизни не видела столь насыщенного оттенка. Он был теплым, волшебным, неистовым… И я подумала, сколько же чудес лежит за пределами Гравьенского леса, сколько дивных открытий готовит мне мир. Я вновь ощутила пронзительный голод.
Когда дерево завершило рост, оно легко встряхнулось, словно сбрасывая усталость, и замерло в безмятежном покое.
– Тебе нравится? – спросил крестный с волнением в голосе.
– Я в жизни не видела такой красоты. – Я вскарабкалась на каменный выступ, чтобы рассмотреть дерево вблизи. – Как оно называется?
Он пожал плечами:
– Оно единственное в своем роде. Как ты его назовешь?
Я привстала на цыпочки и потянулась к цветку, но, услышав эти слова, резко отдернула руку.
– В каком смысле?
– Я пытался придумать что-то такое, что тебе точно понравится, и… – Он пошевелил пальцами.
Я посмотрела на темный ствол, на переплетение ветвей.
– Это дерево… Оно такое одно в целом свете?
– Да, – подтвердил он, довольный своим творением.
Я задохнулась, будто мне в грудь ударило тараном.
– Ему одиноко.
Мои слова повисли в воздухе жалобным эхом. Я знала, что значит быть одинокой. Не похожей на братьев и сестер. Избранной богом, но им же и брошенной. Отличающейся от других. Не такой. Не способной вписаться в любое пространство, которое занимаешь.
Его взгляд смягчился, словно он понял мою боль.
– Мы сейчас это исправим, – пообещал он и щелкнул пальцами. Один, два, три. Столько раз, что хватило на рощу, чтобы первому дереву никогда не было одиноко.