– Он велел, чтобы ты называла его Мерриком? – уточнила Благодать.
– И его здесь нет? – спросил Раздор едва его сестра закончила говорить. – Он ушел и оставил тебя одну? Снова?
Я кивнула, и боги рассмеялись.
– Ты даже не представляешь, малышка смертная, какой могла быть твоя жизнь, если бы твои родители не оказались глупцами. – Благодать сокрушенно качнула головой. – Ты знала, что мы пришли за тобой первыми?
– Не первыми, – поправил ее Раздор, вновь едва дождавшись, когда она договорит. – Не совсем.
Мне было трудно сосредоточиться на разговоре, их реплики перекрывали друг друга, слова двоились, и смысл ускользал. У меня заложило уши, как бывает глубоко под водой. Звуки стали приглушенными и нечеткими.
Благодать дернула уголком губ:
– Да. Не первыми. Не совсем. И тем не менее. – Она задумчиво покрутила в руке цветок, сорванный с дерева. – Сколькими благами я могла бы тебя одарить!
Раздор выразительно выгнул бровь:
– Да, сестрица. Ты сняла слова прямо у меня с языка.
Я осмелилась спросить:
– Почему вы хотели меня забрать? И Меррик? И богиня Священного Первоначала? Я не понимаю… зачем богу смертный ребенок?
– Не всякий ребенок, – произнес Раздор нараспев. – Тринадцатое дитя.
– Ты разве не знаешь, какие вы редкие? – удивилась Благодать. – Какие ценные?
– Какие сильные, – добавил Раздор, сверкнув льдистым глазом. – Человеку, рожденному тринадцатым ребенком, подвластно то, что неподвластно даже богам. Он воздействует на смертный мир своей силой, которая больше подходит… – Он замолчал и задумался, мечтательно глядя вдаль. Когда я решила, что продолжения не последует, он махнул рукой, будто отгоняя приставучую муху, и завершил фразу: – Больше подходит для смертных дел. Я знаю, как распорядился бы тобою, но… как ты его называешь? Меррик? Меррик. – Он хмыкнул. – Я совершенно не представляю…
– Мы совершенно не представляем, – поправила его Благодать, и ее голос слился с голосом брата. Два тона соединились в один в едва уловимом диссонансе. Мне вспомнился «двойной» голос жрицы, которая забрала у нас Берти.
– …что уготовил тебе старый добрый Меррик.
– Он сказал, что я стану целительницей. – Мне самой не понравилось, как прозвучали эти слова. Жалко и неубедительно, как детский лепет. Разделенные боги уставились на меня, по-совиному вывернув шею, и я пожалела, что заговорила об этом.