– Твои слова убивают и меня, это ты понимаешь?! – он подошёл непозволительно близко. – Ты боишься, и твои глаза цвета спелого винограда становятся пропастью, в которую я лечу. Раньше я не придавал этому значение, и тьма восточного ветра унесла тебя подальше от меня.
Арес провёл холодной ладонью по моей щеке, всматриваясь глаза.
– Доброй ночи, Муза, – почти выдохнул он.
Его слова – ледники айсберга, что окатили почти смертельным холодом, заставляя смотреть вслед. Дверь тихо закрылась, и только тогда я выдохнула.
Осмотревшись, нашла идеальное место для карты, что отдала богиня судьбы. Поставила кружку и повесила карту, проводя пальцем по меткам, оставленным Клеопатрой.
«Храм Пробуждения», – подумала я, и браслет стал невыносимо горячим, обжигая руку, кулон тоже нагрелся, и музыка зазвучала в голове подобно бонгу.
…Музыка бездны звучала чарующе, она гипнотизировала и зачаровывала, взывала волнами тёмной магии к моему сердцу и разуму. Я оказалась на отвесном утёсе, возвышавшемся почти в сотнях метрах над водой. Вдоль обрыва петляла пешеходная дорожка, вымощенная из золота, полностью заросшая травой и пахучими цветами, осыпанная дикими змеями, будто звёздами ночное небо. Дорожка вела к вратам храма, украшенного сложной резьбой с растительным орнаментом. Воздух вокруг завибрировал, и потоки ветра насильно понесли меня к храму, на ступеньках которого, встречала нимфа с космическими тёмно-синими волосами и загорелой кожей; голову её украшал цветочный венок, что шёл вразрез с испепеляющим взглядом. Нимфа склонила голову, сложив руки перед собой в приветственном жесте, но тут же сделала шаг вниз и превратилась в рой пчёл. Неуправляемые насекомые приближались медленно, словно время вокруг остановилось и растягивалось, как шоколадная нуга. В этот миг я услышала оглушающую музыку бездны, смешанную с жужжанием пчёл. Слух резануло, оглушая, волна дикой боли пронеслась по всему телу и из горла, вырвался истошный крик.
Виде́ние растворилось моровым облаком, закружилась голова и дико застучало сердце, но я точно стояла у себя в комнате. Тьма требовала вернуть принадлежащие ей, и тело повиновалось, погружая меня в, казалось, спасительную темноту.
– Муза! – раздался голос Ареса, его холодные руки точно лёд коснулись кожи, возвращая разум.