Когда ноги начали гудеть от долгого шага, а кожу уже невыносимо жгло от солнца, я устремил взор вдаль, чтобы убедиться, что до берега далеко. Как по волшебству, на возвышении из соляных столбов выросла моя башня, сверкая белым камнем стен. Раздосадованный, я бросился в ее сторону, превратившись в стрелу из тьмы. Так быстро я еще не перемещался. Обогнув башню, я устремился вглубь леса, чтобы спрятаться среди спасительной тени и многовековых деревьев: башня не сможет вырасти в таком густом валежнике.
Осмотрев все земли местности, я понял, что в основном эту часть земли покрывают болота и леса. За все время, которое я здесь слонялся, мне не попался ни один человек. Вот оно изгнание как оно есть.
Смирившись с неизбежным, я брел по кочкарнику к самой восточной части земли. На песчаном берегу волны умиротворенно облизывали берег и с шипением возвращались в тихие темные воды. Сидя на влажном песке, я бросал камни в море и смотрел на небо: едва зарождавшийся рассвет щупальцами раскинул свои яркие всполохи, котрые, казалось, вырастали на горизонте из самой воды. Так я и просидел весь день, пока солнце не начало опускаться за моей спиной за лес.
Кажется, я задремал. Когда я открыл глаза, я понял, что нахожусь в тени, хотя точно помнил, что пляж достаточно широкий и ей просто неоткуда взяться. Резко обернувшись, я узрел мою башню. Судорожно вздохнув, я поднялся и побрел к ней.
Дверь со скрипом отворилась, и каменные ступени высыпались мне под ноги, одна за одной разворачиваясь под ногами ковром.
Войдя в широкий круг стен, я вдохнул полной грудью и понял, что, наконец, дома.
– Выбери самую высокую точку на этой земле, и начнем все сначала, – сказал я вникуда и поднялся на второй этаж, в комнату, которую в первый же день нарек спальней.
Развалившись на подоконнике и подложив под спину несколько подушек, чтобы оконный откос не впивался острыми каменными краями в спину, я смотрел на закат: солнце медленно клонилось за высокие шпили деревьев, пачкая кровавыми разводами синеву чистого неба.
Ежевечерняя забава – провожать светило за горизонт – превратилась в целую традицию. Так я успокаивал нервы, натруженные от смакования своей никчемности.
Я собрал подушки, швырнул их на кровать, расстелил постель и, проходя мимо зеркала высотой в человеческий рост, заметил из окна свечение где-то вдалеке в лесу. На факелы оно похоже не было: слишком ярко. Незнакомый свет манил своим жаром.