Я посмотрел на мессира. Тот с улыбкой кивнул. Я воспринял это как сигнал говорить правду. Во всяком случае, ту, что я посчитаю нужным сказать.
– Моё имя – Алвидиан Рано. Я родился в Ольдбруге, прошёл две войны, отправился на покой и теперь путешествую вместе с моим… другом, Корвусом Фларэтти, он тоже военный. Сейчас мы оба – путешественники и, уверяю вас, не причинили никому зла. Просто не успели, потому как прибыли в город незадолго до нашего ареста.
Герцог оценивающе посмотрел на меня, словно думая, можно ли мне верить.
– Могу я спросить, почему мы провели ночь в камере? Нас обвинили в убийстве… – начал Корвус, но герцог прервал его.
– Вас арестовали, потому как мои люди получили новость, что в город въехали двое чужаков, которые видели очередное нападение. И, более того, прикрывшись моим именем, назвали себя охотниками за монстрами. Капитан тут же отправился за вами, а я послал второй отряд узнать, правда ли было убийство.
– Вы нашли тело? – спросил Корвус.
Герцог кивнул.
– Нашли. То, что от него осталось.
– Тогда скажите, мог ли сотворить такое человек?
Герцог вздохнул.
– Люди, Фларэтти, могут сотворить что угодно.
Но, судя по его виду, герцог уже понял, что от нас ему нет никакого толку, и единственное наше преступление – враньё, которое мы себе позволили у ворот.
– Как вышло, что вы оказались там?
– Поверьте, не специально, – буркнул я машинально.
Лаэрт посмотрел на меня нахмурившись, но промолчал.
– Наткнулись по пути в город, – ответил Корвус. – Мы не видели, кто его убил, но слышали крик, потому и решили помочь, но было слишком поздно.
– Вы ехали… Через лес? – спросил герцог.
Корвус улыбнулся.
– Я сбился с пути, – проговорил он. – Думал, так будет быстрее, чем по Песчаному тракту. На карте была дорога.
Герцог осмотрел нас странным взглядом. Ещё бы: я бы тоже не поверил.
– Почему проникли в город, прикрываясь моим именем? – Спросил он, глядя ему прямо в глаза.
– Потому что ваш стражник не хотел нас впускать, – честно признался мессир, пожав плечами.
– Знаете ли вы, что за такую ложь вам полагается провести в камере не одну ночь, а всю оставшуюся жизнь? – спросил герцог, прищурив глаза.
Корвус кивнул.
– Полагаю, это было моей ошибкой, – негромко отозвался он. – Если так велит ваш закон, я, конечно, ему повинуюсь. Однако… Герцог, вы человек чести? – вдруг спросил Корвус, склонив голову.