Боясь пошевелиться, чтобы не разбудить уснувшую боль, Джейден открыл глаза и, насколько возможно, обвёл взглядом комнату: светло-бежевый кожаный диван, в углу – мягкое кресло с накинутым пледом. Там жена любила сидеть вечерами, что-то писать либо от руки, либо тарабаня по клавишам лэптопа. От кресла тянулось окно, кое-как прикрытое занавесками. Всё, больше ничего не видно.
Длинный вдох, стараясь не раздувать живот, такой же длинный выдох. Смутное беспокойство скребло цепкими лапками, стягивая сон с уставшего тела.
Почему дома так сладостно тихо? Почему «голос совести» до сих пор молчит?
Джейден разлепил ссохшиеся губы, сплюнул налипшие ворсинки ковра, провёл языком по шершавым зубам. Как непривычно было ощущать себя настолько мерзко здесь, где он целых триста двадцать дней в году был примерным семьянином.
Он хотел было позвать жену по имени, но вдруг догадался, что она может спать. Пришла поздно, увидела благоверного в луже блевотины на ковре… Ведь теперь не докажешь, что всё это из-за адской боли, разрывающей внутренности на тряпки. Он не пьяный. Да и не в его это стиле – напиваться до рвоты.
Стараясь сосредоточиться на успокаивающем звуке шелестящих шин, приглушённом закрытыми окнами, Джейден полежал ещё минуту или пять, а может, целый час. Наконец собрался с силами, чтобы встать. Неловко, пошатываясь, цепляясь за диван и запинаясь за развязавшиеся шнурки.
«Пора бросать», – вырвалась-таки уродливая мысль, ударив по самолюбию и уверенности в том, что «всё в порядке, у меня нет проблем».
– Не было такого, – пробормотал Джейден на своё же немое возражение: «Нет проблем, кроме блевотины на ковре и раскуроченных внутренностей». – Не. Бы. Ло.
В гостиной никого. Выглянув в коридор, он прислушался, наивно полагая, что дыхание любимой женщины сможет услышать в любом состоянии.
Тишина. На кухне – никого. И в спальне тоже. Пустая квартира в кои-то веки дышала таким непривычным молчанием, какого он не помнил за все семь лет, что они прожили в этом доме.
– Несса? – еле слышно позвал он, то ли радуясь, то ли тревожась. Агнес Аллард никогда не позволяла себе не ночевать дома. Разве что… были те самые сорок пять дней в году, пока Джейдена можно было по праву считать прообразом кота Шрёдингера: никто, даже он сам, не знал, жив он или мёртв.