Рыцарь заговорил, и его голос звучал, как проклятие, произнесенное в полумраке:
– Евгений, запомни: тем, кто выбирает путь предательства, не дано покоя. Счастье для таких людей – лишь мираж, который исчезает при первом прикосновении. Всё, что ты оставляешь за собой, – это пепел сожжённых мостов и разбитых надежд.
Онегин ощутил, как подкашиваются ноги,а в ушах появился резкий, высокий звон, словно металлический предмет задевает стекло. Он вспомнил те моменты, когда, поддавшись соблазну, соглашался на безумные проделки, которые привели его сюда. Он понимал, что Азазелло не оставит его в покое.
– Ты прав, – произнёс Онегин, его голос едва слышен. – Я запутался. Я думал, что следую за своей судьбой, но, кажется, лишь бреду в тумане. Я не знаю, как выбраться из этого.
– Ты сам предпочел этот путь, – жестко и равнодушно ответил рыцарь, его слова звучали как приговор. – Но помни: я здесь, чтобы напомнить тебе о твоих грехах..и заставить тебя заплатить за каждый из них!
Онегин вновь взглянул в глаза Азазелло, и в них он увидел отражение своих собственных страхов. Его ошибки всё ещё живы и требуют возмездия. Азазелло растворился в ночи,оставив Онегина наедине с мыслями и луной.
Шаг за шагом продвигался Онегин по этой неровной, скользкой, серебристой дороге, чувствуя, как усталость и отчаяние медленно овладевают им. Каждая мышца его тела ныла от напряжения, а мысли запутались в голове, как клубок ниток. Его душа, давно утратившая всякий смысл существования, была пуста, и лишь глухая, беспричинная злость жила в нём.
Он шёл, не зная, куда идет, и с каждым шагом становилось всё холоднее и темнее. Луна, словно издеваясь, продолжала следить за ним, бросая тени на неведомую тропу, которые то растягивались, то сжимались, создавая обманчивую игру света и тьмы. Онегину хотелось, чтобы всё это закончилось, но силы продолжали покидать его, а конца не предвиделось.
Мгновение казалось вечностью. Евгений чувствовал, что его душа уходит всё дальше и дальше, покидая бренное тело, возвращение к теплу и покою казалось невозможным. Он продолжал идти, проклиная всё на свете, но путь его не заканчивался. Теперь он стоял на этой лунной тропе, словно призрак прошлого, потерявшийся в настоящем. Глядя на свои разбитые туфли, он подумал о том, как далеко он ушёл от того мира, где ценились элегантность и манеры.