Было время, когда я мечтал взять интервью у Ширин Сака. Много раз просил Нур его организовать. Но та каждый раз отнекивалась, как будто право поговорить с ее бабушкой нужно было еще заслужить. В конце концов я бросил попытки. И вот теперь эта возможность явилась сама. Конечно, Фикрет предупредил меня по телефону, что бабушка не всегда пребывает в здравом уме и твердой памяти, но я ведь много лет делаю интервью с пожилыми людьми, научился составлять из сотен отражений в кусочках разбитого зеркала осмысленную картину. Так что общение с Ширин-ханым не должно было доставить мне особых трудностей.
Селин по-прежнему сидела на полу у изголовья, ждала ответа. Я вдохнул исходящий от нее легкий аромат корицы. С трудом пошевелил слипшимися губами.
– Может быть, он йогой занимается. Он же говорил, что каждый день начинает с йоги.
– О чем ты, Бурак? Никто не ходит на йогу с рюкзаком и ноутбуком. И вообще, йогой он занимается в своей комнате до зари. Говорит, что после рассвета в этом уже нет никакого смысла. Давай вставай и пошли его искать. Спустимся к пристани. Мне очень любопытно, где он. Может быть, сел на какой-нибудь пароход и уплыл?
Я поправил легкое одеяло, которым были укрыты мои ноги, и приподнялся на локте. Селин улыбнулась, увидев мою футболку.
– Ух ты! «Металлика»?
Эту футболку я нащупал вчера в темноте в одном из шкафов, когда пьяный вернулся в дом.
Моя рубашка намокла, когда я полез в море, чтобы достать бутылку, так что я снял ее и повесил где-то на причале. А футболка, очевидно, принадлежала Огузу, старшему брату Селин.
– Где Нур? Проснулась? Может, она знает, где твой отец.
– Ой, только давай не будем ее ждать, безнадежное дело. Тетя раньше полудня не проснется. Она всю ночь марала бумагу. Начала новый роман. Исторический. Вроде бы по заказу какого-то богатого бизнесмена. Она тебе не говорила? Когда мы все ложимся спать, она пишет. Писатель-призрак!
Селин посмеялась собственной шутке. Я промолчал.
Мне было больно оттого, что Нур стала писателем-призраком. Литературным рабом. Все, что связано с Нур, причиняло мне боль.
– Хорошо, я встаю. Только дай мне, пожалуйста, две минуты, чтобы прийти в себя и умыться. Подожди снаружи.
Селин, недовольно ворча, встала и направилась к двери. Что это за панибратство такое, откуда взялось? А вот именно так и бывает, дружище Бурак, когда пьешь с девушкой вино из одной бутылки в ночной темноте. Наверняка я под влиянием выпитого рассказал ей что-нибудь о себе, и теперь Селин чувствует, что я стал ей ближе.