Как царь по палатушке похаживат,
Царь да выговариват:
«Ай же вы князья и бояре думные,
Вельможи, купцы богатые, поляницы удалыя,
Сильные, могучие богатыри!
Все вы у меня на честном пиру,
Все вы у меня пьяны, веселы,
Все вы у меня похвальбами похвалялися.
Я, как царь, похвастаю:
Повывел измену из Казани, Рязани я, из Астрахани,
Повывел измену из Чернигова
Да повывел измену из Нова-города,
Как повыведу изменушку из каменной Москвы».
Облачённый в одежду из золотой парчи, подбитой соболями, Иоанн сидел посреди бояр в Грановитой палате, и вельможи убеждали его, не теряя времени, направить войска в Тавриду[50].
Рядом с самодержцем всея Руси находился и второй царь – касимовский. Одетый в наряды потомков Пророка – роскошный зелёный халат из самого тонкого шёлка, шитый серебром и золотом, голова завёрнута в чалму, тоже золотую, с богатым ножом за поясом и огромным перстнем на правой руке, Саин-Булат вызывал невольный трепет у именитых московских сановников. Ещё недавно бросавшие косые взгляды на молодого хана, на этот раз они приязненно[51] улыбались ему и кланялись. Иоанн же, видя близ себя верного ему человека, был весьма ободрён и утешен этим.
Слушая споры, задумчиво глядел Саин-Булат на пустующие места. Никогда ещё Боярская дума не была столь малочисленной! Недавние любимцы государя: конюший боярин Иван Петрович Челяднин, казначей Фуников, печатник Висковатый казнены были прилюдно, замучены до смерти на торговой площади как соучастники новгородской измены. Вместе с ними приняли лютые смерти и соумышленники: члены их семей, дьяки, дети боярские и многие подьячие. Всего триста человек… С нещадностью, самовластно выводя предательство с русской земли, полагал царь, что творит правосудие…
Тут поднялся воевода Семён Шереметев, сражавшийся с крымским ханом близ Святых гор, Донца и Тулы и наводивший ужас на его рать, и, грузно поклонившись до земли, сказал:
– Хоть стада вражеские изгнаны из Астрахани, но Девлет-Гирей всё ещё кипит злобой, грозит нападением. Не будет удобнейшего случая довершить великое дело славы и добить его.
Все закивали в знак согласия:
– Это сейчас Девлет-Гирей смирный, когда прижат. Знаем мы его! Смирения его надолго не хватает. Вооружит всех своих улус-ников и опять примется за старое, – послышались голоса.