Но не спешил воевода с ответом, скакал в раздумье. Подобно тому, как конюх усваивал нравы коня, так и он узнавал своих подчинённых: недавно были они чужими, а как свелись в одном бою, так и посвыклись. Каждый в верности испытан, обо всех надлежало позаботиться сердечно и ладно устроить. Никто из них не виновен в поражении, только он сам, лишь начинающий военное поприще.
Надумавшись, ответствовал воевода тихо и спокойно:
– Не станем зря говорить, что этот вот по природе добр, никогда не сможет быть злым, а вон тот зол, никогда не сможет быть добрым. У государя к преданным ему людям суд хоть и грозный, но справедливый. – И положил руку на сердце: – Даю слово быть порукой крепкою перед царём, чтоб не прогневался зело.
Воспрял Юшко, повеселела прямиковая его душа:
– Вот когда я встречаю благодушного человека, его люблю, хотя он и иной веры, а когда вижу злого и завистливого, его ни во что не ставлю, хотя он и мой родня!
Оживились все. Белый свет стал, как и прежде, хорош. А бывалый ратник даже мечтательно прижмурил светлые глаза:
– Эх, золотое время – молодые лета! Мне б твои годы, Юшко, нашёл бы себе в деревне хозяюшку по нраву, сельские девушки милее городских – цветут красотой природной. Свенчался бы, домик новый сошлёпал бы и жил бы без нуждочки. Холостой – полчеловека. Двоим лучше, нежели одному.
– Ну уж нет, Данило! – самонадеянно фыркнул Юшко. – Яко невод не удержит воды, так и женские сети не удержат меня!
– Ох, не закаивайся. Придёт она и руки свяжет, – вздохнул боярин.
– Кто – она? – не понял Юшко.
– Ангелы зовут её небесной отрадой, черти – адской мукой, а люди – любовью, – задумчиво улыбнулся бывалый.
Как из улицы идёт молодец,
Из другой идёт красна девица,
Поблизёхоньку сходилися,
Понизёхоньку поклонилися.
Да что возговорит добрый молодец:
– Ты здорово ль живёшь, красна девица?
– Я здорово живу, мил-сердечный друг;
Каково ты жил без меня один?
Жара к вечеру хоть и спала, но кони от долгой гоньбы спотыкаться начали. И люди от усталости изнемогли, заугрюмились.
– Эх, братцы! Кабы щец горячих, замёл бы за милую душу! Да опрокинуться, да выспаться, а уж потом ехать… хоть бы не выспаться, а только глаза прикрыть, и то бы легче, – размечтался кто-то из дружины.
– Что верно, то верно. Есть хочется, прямо кошку с шерстью проглотил бы! – промолвил Фрол, почуяв голодное ворчание в своём животе.