да овса ярого, а нам у огня погреться, – поклонившись, попросил второй: ростом высок, собою молод и пригож, с прорехой на правом рукаве, а под ней на перевязи багряное пятно.
– Что-то не спамятываю, кто такие, чьего рода-племени? – вкрадчиво спросил мужик, покосившись на багровину.
– Ратные мы. С войны домой ворочаемся. А это наш воевода, астраханский царевич, князь Саин-Булат.
– Царе-евич? – усомнился хозяин. – Из перебежчиков, что ль?
– Отец мой, султан Бек-Булат, из рода царей большой Орды, правнук Ахмат-хана, верой и правдой служил русскому государю и голову положил на службе той. Я его дело продолжаю, – спокойно, с достоинством ответил воевода.
И тут мужика словно подменили: распахнулась душа русская, любо стало, что у высокого гостя нисколько спеси-гордости, зато вдоволь смиренства-кротости.
– То-то, гляжу, на кобылке твоей сбруя вся в золоте и серебре! От рода не видал такую! – воскликнул бесхитростный домохозяин. И закричал куда-то в сторону: – Овдотья, Марфа, хватит спрятываться, выходите! Принимайте дорогих гостей! Нынче у нас по-праздничному!
Женщины одна за другой выпорхнули из-за шторки и, отвесив каждому по поклону, засуетились-забегали, справляя снедь.
– Дочка, налей воды в рукомой и повесь белый утиральник! Да помоги человеку рану перевязать, – с важным лицом распоряжался большак семьи. – Смолы древесной хорошо бы положить, она лекарка хорошая, от всех болезней избавляет!
Сам же, закатав рукава рубахи на жилистых руках, суровых от загара, вцепился заскорузлыми пальцами в лавку и, переваливаясь с боку на бок, потащил к столу, приговаривая:
– Угостим честных гостей не хуже всех людей! Я пусть мужик и небогатой, да запасистый.
Ратники в углу у дверей сложили оружие – кривые сабли, кинжалы, луки и топоры, сняли головные уборы, и, пока умывались, юркая хозяйка застелила на стол браную скатерть с вышивкой на концах, какую доставала только на Велик день. Была она хоть в возрасте и спроста одета, а ещё ничего собой: рослая, статная, приятной наружности.
Дочка вся в мать пригожая: высока, тонка, щёчки яблочком, коса белокура. Глаза же цвета светло-голубого, ясные, бездонные.
Протянул Юшко девице руку с растёкшейся по ней багровиной[11], засмотрелся на красавицу и про боль забыл:
– У меня, как у собаки, мясо сросчиво, никакие леки не нужны… – забормотал.