Валенсия встала и оделась, чувствуя, как оковы спадают с души. Закончив укладывать волосы, она открыла окно и швырнула банку с ароматическими травами через забор, на соседский участок. Та победно грохнула, угодив прямо в плакат на стене, призывавший сохранить «цвет лица, как у школьницы».
– Меня воротит с души от запаха мертвечины, – сказала Валенсия.
Следующие несколько недель серебряную годовщину венчания дяди Герберта и тети Альберты в семействе Стирлинг деликатно вспоминали как момент, «когда мы впервые заметили, что бедняжка Валенсия… стала… немного… ну, вы понимаете».
Никто из Стирлингов, разумеется, не посмел высказать вслух, тем более первым, что Валенсия слегка повредилась рассудком или что разум ее пребывает в некотором беспорядке. Когда дядя Бенджамин воскликнул:
– Она чокнутая, говорю вам, чокнутая! – все посчитали, что он зашел слишком далеко. И если его простили, то лишь по причине возмутительного поведения Валенсии на вышеуказанном торжестве.
Впрочем, миссис Фредерик и кузина Стиклс еще до ужина заметили кое-что тревожное. Все, разумеется, началось с розового куста, и с тех пор Валенсия уже не была прежней. Казалось, она совсем не расстроена молчанием матери. Более того, не замечает его. Она отказалась принимать фиолетовые пилюли и микстуру Редферна. Холодно объявила, что более не намерена откликаться на прозвище Досс. Посоветовала кузине Стиклс не носить брошь с волосами покойной кузины Артемес Стиклс. Передвинула кровать в своей комнате в другой угол. Читала «Магию крыльев» воскресным днем, а на упрек кузины Стиклс ответила:
– Ах, а я и позабыла, что сегодня воскресенье. – И продолжила чтение.
Став свидетелем вопиющего поведения Валенсии, которая съехала по перилам, кузина Стиклс не рассказала об этом миссис Фредерик – бедняжка Амелия была и так достаточно расстроена. Но каменное молчание миссис Фредерик рухнуло после декларации Валенсии в субботу вечером. Та объявила, что больше не собирается посещать англиканскую церковь.
– Больше не пойдешь в церковь?! Досс, ты отказываешься…
– Нет, я буду ходить в церковь, – легко ответила Валенсия. – Пресвитерианскую. А в англиканскую не стану.
Это было еще хуже. Обнаружив, что тактика оскорбленного достоинства больше не срабатывает, миссис Фредерик обратилась к слезам.