Первоначально название выглядело так:
Сказки и истории русских губерний, записанные на постоялом дворе в … N-ской губернии с февраля 1822 года по февраль 1882 года.
Мы рискнули представить на суд читающей публики эти истории, сказки, легенды и сказания, сохранив по возможности имена или указания на род занятий тех, кто их озвучил своим благодарным слушателям.
Банный дух
История стряпчего Мордвинова
В канун Крещенья, как водится, ударили морозы, и проворонивший ярмарку крестьянин из вольноотпущенных, довольно зажиточный, чесал затылок, глядя, как вьюга наметает высокие сугробы и задирает подол и передник его жене, вышедшей набрать из поленницы дров для печи. Проходя мимо Михея, жена пробурчала, что у такого хозяина не только картошка померзнет, но и собственные причиндалы, на что муж привычно шлепнул ее пониже спины, скорое для порядка, чем от злости. Он действительно не успел продать картошку, а теперь она померзла бы в дороге, так что ничего другого не оставалось, как везти на продажу рыбу, на которую спрос был всегда. С некоторых пор дела у Михея не ладились: то одно вылетит из головы, то другое забудет сделать, жена стала ворчливая, а их сын, взрослый уже, никак не женился в свои осьмнадцать годов, без родительского надзора совсем распоясавшись в городе, где он служил в бакалейной лавке.
– Поезжай уже, – второй день зудила жена, – продашь хоть рыбу, все какой-никакой прибыток будет, а не то оттает осетрина, и тогда что ж?
– Верно говорит, – подумал Михей и стал собираться. Он намеревался заночевать в Нижнем, в трактире на Покровской, где всегда останавливался на постой, если не успевал за день обернуться с делами. Погрузив рыбу на повозку, Михей выехал, молясь, чтобы не встретить зайца, перебегающего дорогу: примета плохая, не раз себя доказавшая, а хотелось ему встретить бабу с полными ведрами на коромыслах, в кокошнике и расписной душегрейке, с лукавым взором и ямочками на румяных от мороза щеках. Но такой художественной бабы он не встретил, зато нагнал мужика с котомкой. Высокий, костистый мужик посмотрел на телегу, груженую покрытым рогожами товаром и решил, что и ему на ней хватит места. Он крикнул:
– Хозяин, подвези до монастыря!
Михей покосился на его видавший виды зипун, на стоптанные сапоги, на истертый мех шапки, когда-то бывшей из заячьего меха, но теперь больше напоминавшего облезлую кошку, и, ответив: – Нету места, сам дойдешь! – хлестнул лошадь, но при этом задел странника кнутом, отчего тот вскрикнул от боли и сердечного негодования. Повозка укатила, а странник прошептал ей вслед недобрые слова, помянув при этом все силы земные, но потом вспомнил, что он идет молиться к монастырю, и перекрестился, пытаясь замолить грех проклятия. С себя странник грех снял, а проклятие настигло, видимо, нашего торговца. Тот приехал на ярмарку, а товар у него в кучу смерзся, и продал он рыбу дешевле, чем предполагал, продал оптом, а не в розницу, значительно потеряв в своих расчетах. Одно было на руку: что в тот же вечер он пустился восвояси, так и не оставшись ночевать на постоялом дворе, где обычно оставлял приличную сумму за хорошую комнату, не желая уступать другим постояльцам. В этот раз он только отобедал в трактире, и пришлось уходить: непогода грозила, как сварливая баба кулаком, да и мест в на постоялом дворе почему-то свободных не оказалось.