Они ужинали в буфете гостиницы поздним вечером без переводчика. Джейн ела свои помидоры-огурцы с сыром и не выпускала из рук рюкзачка, где теперь постукивали кассеты с отснятой фотопленкой. Она наснимала столько экзотики… Конечно, не бесплатно. Совала ментовкам чином ниже майора американские сигареты, жвачку. Чинам выше – косметику. Леднёв ненавидел себя за откровенность. Ну зачем он при первом знакомстве посоветовал запастись коррупционными сувенирами?
Видя теперь довольную физию американки, сказал:
– А вы знаете, почему вам все разрешают?
Джейн замерла с помидором во рту.
– Все равно вам засветят все пленки.
Рюкзак мгновенно оказался у Джейн на коленках, прижатым к животу.
– Шутите? Вы специально! – прошипела она.
Леднёв пожал плечами:
– Мое дело – предупредить.
– Что же мне делать? – спросила она после мрачного размышления. – Таскать всюду рюкзак с собой? Спать с ним в обнимку?
– Женщина не должна спать с рюкзаком, – сказал Леднёв. – А вот всюду держать рюкзак при себе – это хорошая идея. – И добавил после паузы. – Вы понимаете, что я для вас сделал сейчас, несмотря ни на что?
– О, да, да, конечно, вы меня спасаете, – проговорила Джейн.
Леднёв смотрел на нее, мягко говоря, снисходительно. И это ей снова не понравилось. Но теперь она держала свои протесты при себе. Только это отразилось на ее аппетите. Она положила контейнеры с овощами в рюкзачок.
– Можно выпить по бокалу красного вина, – предложил Леднёв.
– Можно, – согласилась Джейн. – Я привыкла к этому в Париже. – В обед и на ужин – бокал вина. Вы бывали в Париже?
– Я – как Пушкин, – сказал Леднёв.
– О, вы пишете стихи?
– Пушкин ни разу не был за границей, – сказал Леднёв. – Он пробовал француженок у себя дома, в смысле, в Санкт-Петербурге.
– Я слышала, он был похотлив, – сказала Джейн.
– Да, он знал толк в женщинах, поэтому его тянуло на худеньких. А это правда, что француженки все тощие и почти не красятся?
Джейн непроизвольно дернулась, как бы оглядывая себя.
– В этом смысле вы настоящая француженка, Джейн, – сказал Леднёв, испытывая что-то вроде животного инстинкта.
Американка сурово поджала губы. В своей обычной мешковатой одежде юнисекс, без косметики, она в эту минуту как никогда была похожа на паренька.
«Э, да тебе, похоже, мужик и не нужен», – подумал Леднёв. И теперь ему стало окончательно ясно, с чего вдруг американка так цвела сегодня, снимая самую красивую рецидивистку этой зоны и заставляя ее оголить то ноги, то грудь.