– А кто же ты? – спросила тонким голоском.
– Я вампир, – мама улыбнулась.
Неприятной была эта улыбка, злорадной, с оттенком превосходства. Девочка вздрогнула, в полутьме, рядом со странной, очень чужой мамой. Ей стало страшно.
– А где мама? – спросила она шепотом. По пухлой щеке покатилась слеза. – Позовите ее, пожалуйста.
– Твоя мама ушла, – сказала чужая женщина, присев на кровать рядом.
Анна Мария заплакала. Тихо, боясь рассердить ее, странную, такую похожую на маму и одновременно такую чужую.
– Я побуду вместо нее, – прохладная рука вытерла слезы и ласково потрепала девочку по волосам. – Спи.
Женщина склонилась и поцеловала Анну Марию в лоб. У нее были влажные, немного шершавые губы. На секунду сделалось жутко от этого прикосновения. Немама мягко улыбнулась, напомнив ту, прежнюю маму, и тихо выскользнула из комнаты без единого звука.
Анна Мария долго прислушивалась к разговорам за стеной иногда прерываемым смехом и другими громкими звуками. Она больше не плакала, после поцелуя немамы ей стало удивительно все равно. Не спокойно и уверенно, просто равнодушно. Вскоре сон сморил пятилетнюю девочку.
Руки истрепали лист до мелких лоскутков. Нырнув в воспоминание, Анна Мария по детской еще привычке вытягивала из листа плотные жилки, образующие его каркас, и механически обрывала остатки коричнево-рыжеватой лиственной плоти. Несколько таких обрывков упало в чашку, оставленную на полу.
Анна Мария отбросила в сторону скелетик. Подняла чашку и быстрым движением выплеснула за перила остывший чай. Квадратные плитки дорожки расцвели бледно-красной кляксой, но вскоре подбирающаяся из леса за рекой густая темнота поглотила цвета. Стало совсем холодно. Только теперь Анна Мария заметила, что ноги у нее давно озябли, а пальцы рук покраснели. Бросив последний взгляд на реку, почти невидную в ночи, она повела плечами и ушла в дом, обещав себе не оглядываться. Звон разбившейся чашки стал неожиданностью. Перила, на которых она стояла, были достаточно широки, чтоб там уместилось и блюдце. Анна Мария стиснула руки в кулаки, удержавшись от того, чтоб оглянуться. Просто разбитая посуда. У нее целая коллекция такой, восстановленной в кинцуги.
Она продолжала ступать по плиточному полу, который после улицы казался ей теплым, но каждый шаг давался все труднее. Словно ветер мешал идти вперед. Через несколько шагов Анна Мария остановилась, почувствовав, что ей стало тяжело дышать. Резко обернулась и полоснула злым взглядом по темноте, залегшей снаружи. Среди густой чернильной мглы мелькнуло что-то белое и скрылось. Отпрянуло, как показалось ей, удивленное злостью, жившей в глубине ее глаз.