–Ты действительно сделан из глины? – спрашивает она.
– Наверное – отвечает Голем – Скорее всего.
Подумав, он добавляет:
– Мне кажется, мы все из глины.
– Я тоже? – удивляется Наоми.
– Возможно. Только меня сделали из неровных, рваных ошметков, и вот, посмотри, что получилось. А тебя сделали из самой лучшей, самой мягкой и самой гладкой глины. Поэтому на тебя приятно смотреть.
Голем конечно шутит, но голос его серьезен. Моя внучка сегодня настойчива и неутомима. Внезапно она останавливается.
– А это правда, что ты можешь становиться невидимым?
– Конечно. Я и сейчас невидим.
– Но ведь я тебя вижу!
– Это потому что мы друзья. Ведь мы друзья?
Наоми уверенно кивает и они продолжают путь. Теперь ее ручонка в руке Голема и меня раздирает ревность.
– А для врагов я невидим – продолжает он – Так ведь лучше, верно?
– Да, верно!
Впереди показывается знакомое здание. Это Староновая синагога. Голем останавливается и поворачивается ко мне.
– Прощайте – говорит он – Вы почти пришли, а мне дальше ходу нет. Теперь идите вперед и не оборачивайтесь.
– А что будет, если мы обернемся?
– Ничего страшного больше не будет – улыбается он своей одноглазой улыбкой – Но вы лучше не оборачивайтесь. Прощайте.
Он машет нам рукой, поворачивается и уходит, унося факел и сгустив тьму вокруг нас. Все же тьма не всесильна, ведь на стене синагоги горят три факела и нет необходимости тратить заряд телефона. Мы делаем еще несколько шагов и, как по команде, оборачиваемся, несмотря на предупреждение Голема. Его уже нигде не видно, наверное погасил свой факел и растворился в темноте. Теперь он невидим для врагов, думаю я.
Мы поворачиваемся обратно, чтобы продолжить путь и мои кроссовки внезапно скользят на мокрой отполированной брусчатке. В ней отражается свет электрических фонарей, по улице идут неутомимые туристы, а на доме напротив сверкает надпись: “Чешские сувениры. Богемское стекло”. И только синагога не изменилась, лишь исчезли коптящие факелы на стене. Так было ли все это или мне привиделось? Ну, конечно же, привиделось. Наверное, я слишком долго стоял с закрытыми глазами и предоставил слишком много воли своему необузданному воображению.
– Деда, а ведь у Голема не было никакой надписи на лбу – говорит вдруг Наоми и, подумав, убежденно заявляет – Наверное она тоже невидима.