Довольно хихикая, братья втолкнули девочку в темноту. Скачущий лучик фонарика вырвал из мрака косые каменные ступени, и погас, отрезанный громогласным хлопком закрывшейся двери. Подгнившее, но все еще крепкое и монументальное дерево скрыло Лорейн от похрюкивающих от смеха близнецов и грохота тяжелого амбарного замка. Девочка искренне недоумевала – как кузены вообще сумели открыть его, где раздобыли ключ. Отец хранил его в секретном месте, недоступном ни для дочери, ни для любой другой живой души. Изредка, раз в год, отец сам спускался туда, предварительно убедившись, что Лорейн закрыта в ее комнате и не выберется оттуда, чтобы составить ему компанию. После он всегда сидел допоздна у камина со стаканом виски, пил маленькими глотками и смотрел в огонь, пока от него не оставались лишь тлеющие угли. Или экономка, или Лорейн, найдя его на утро в том же кресле, укутывали продрогшего мужчину теплым пледом и высвобождали бокал из скрюченных пальцев. Его взгляд был мутным и отсутствующим. Чтобы ни таилось там, в темноте, оно оставляло на лице отца глубокие морщины. Отнимало частичку его души.
Лорейн не знала, как снять веревки, а связали ее довольно крепко. Ей удалось худо-бедно высвободить из пут запястье, чтобы нащупать холодную, покрытую изморосью стену рядом с собой. Двигаясь маленькими шажками, она начала спуск в преисподнюю, пока ее пальчики не уткнулись в углубление в каменной кладке. Лорейн питала слабую надежду отыскать включатель, хотя догадывалась, что в подвал так и не провели электричества. Этот дом сильно устарел – проводка была даже не во всех комнатах, а водопровод и система отопления нуждались в ремонте добрых полвека. Отец был слишком увлечен своими исследованиями, чтобы обращать внимание на такие мелочи, к тому же он считал, что вторжение цивилизации лишит здание его исторического облика. Сейчас Лорейн была бы благодарна ему за менее консервативный взгляд на вещи.
Она погладила пальцами углубление, изучая его, чтобы отвлечься от нарастающей тревоги. Пересекающиеся линии ничуть ее не успокоили, а в подвале было еще и ужасно холодно. Девочка уже почти не чувствовала своих ног, как и второй руки, туго прижатой к телу веревкой. Чтобы разогнать кровь, она двинулась дальше, навстречу тьме.
Ступени резко оборвались ровной поверхностью, и Лорейн едва удержала равновесие. Взмахнув свободным запястьем, она кое-как устояла на ногах. Ноздри наполнились запахом сырости. Воздух был ледяным, но, как ни странно, свежим, словно где-то здесь была форточка или источник сквозняка. Девочка припомнила все книжки, в которых старинные дома были оснащены системами потайных ходов и подземных туннелей; катакомбами первых христиан и зловещими подземными святилищами язычников. Многообещающе, но ее вполне бы устроил и просто проход, ведущий куда-то подальше от дома, оккупированного дядей и его семьей. Мысль об этом помогла Лорейн взбодриться. Она решительно пошла вперед, удивляясь, что зрение так и не адаптировалось к отсутствию освещения.