Я объяснил ему, что ищу необычные тома. Показал затёртый список книг, которые мне хотелось бы приобрести. Старик долго рассматривал бумажку, временами сверяясь с потертыми тетрадями, лежавшими у него за прилавком. Мне он казался неким хранителем неподъёмного груза знаний, скопленного из самых диковинных углов мира. Наконец, он наклонился ко мне и прошептал – Приходи завтра вечером. Возможно, у меня есть то, что тебе нужно. Голос его прозвучал настолько таинственно, что меня пробрал озноб, хотя в подвале было довольно тепло.
Я кивнул и выбрался наружу, дрожа от холода и от странного чувства, что эта лавка станет местом перемен в моей жизни. Снег продолжал падать, нарастая, словно пелена туманной неизвестности, что окутывает все безумные события, которым предстоит свершиться. Я вновь взглянул на небо, почти не видя сквозь метель дрожащих звёзд. Хотелось верить, что они на месте, что мир всё ещё подчинён привычным законам. Но это чувство быстро пропадало под давлением затаённой тревоги.
Вернувшись в свою скромную комнату, я попытался заснуть, но мысли о лавке, о возможных книгах, скрывающих немыслимые секреты, разгорались во мне, подобно таинственному огню. Не заметил, как прошла ночь. Когда рассвет всё же окрасил заиндевевшие окна, я чувствовал себя измученным, но всё-таки взялся за работу – необходимо было закрыть долги по переводам, которые обеспечивали мой скромный доход. Однако в голове крутилась лишь одна мысль: «Что же меня там ждёт?»
Я вернулся в лавку только к вечеру следующего дня, когда снег уже осел, а мороз стал лютым до хруста в костях. В этот раз старик закрыл дверь за мной на засов и провёл к дальней части подвала, где в мутном свете лампы я разглядел деревянный шкаф с резьбой в виде причудливых переплетённых существ. Звероподобные лица глядели из завитков орнамента, и по спине у меня пробежали мурашки.
Скрипнув дверцей шкафа, старик достал узкий, потрёпанный кожаный футляр и бережно открыл его. Моему взору явился свиток, перевязанный бледной лентой, пожелтевшей от времени. Я не мог понять, из чего была сделана сама лента – то ли из высохшей кожи, то ли из какого-то грубого волокна. Взгляд мой притянуло странное клеймо на её поверхности. Что-то вроде символа, составленного из трёх переплетённых колец, окружённых волнистыми линиями.